Дайна всхлипнула, повела плечами, отстраняясь от Валентина. Он осторожно усадил ее на скамью, до боли в груди жалея, что сейчас не может снять проклятую маску, не может вытереть ее слезы, не может обнять, успокоить, утешить.

Ничего-то он не мог.

Со стороны замка спешили крысы, возглавляемые Шайло — за ними бежали преподаватели, которых обгонял Гровир: оркувен летел в исподнем, со своей боевой саблей наголо, косица колотила его по спине, как плетка. Валентин сел рядом с Дайной: настолько быстрая и резкая работа с заклинаниями заставила голову кружиться и сделала ноги ватными.

— Кто-то подменил твои хлопушки, — негромко сказал Валентин. — В замке есть злоумышленник, который собирается сорвать отбор невест.

— То есть, как это, сорвать отбор невест? — изумленно повторила подбежавшая Хасимин. В ту же минуту Гровир рухнул на колени рядом с Дайной, заглянул ей в лицо, спросил:

— Ты жива? Дайна?

Она кивнула, Гровир выронил свою саблю и обнял девушку, прижав к себе так крепко, что Валентину послышался хруст костей.

— Да, сорвать отбор невест, — устало повторил он. — Крупнейшее международное мероприятие этого года. Как думаете, внезапная гибель волшебниц из разных стран порадует их князей и королей? Как быстро они двинут войска на Абсолон, и кто будет первым?

Во всем, конечно, обвинят Саалию и Абсолон, которые вступили в сговор, желая, как в старые времена, переделить весь материк. И двинутся из степей летучие отряды оркувенских князей, и выйдут им навстречу боевые каре Абсолона, и выступят когорты Шанно, и мир зальется кровью и озарится огнем…

Госпожа Эмилия ахнула, прижала пальцы к губам, браслеты испуганно зазвенели на сухонькой руке. Сейчас, в ночном колпаке и халате она казалась совсем маленькой и старой. Кристиан растерянно провел ладонями по лицу.

— И что же теперь делать? — спросил Эжен так, как спрашивал, когда в детстве Валентин втягивал его в веселые и опасные приключения, которые заканчивались неприятностями и поркой. Вот и сейчас он смотрел на младшего брата так, словно Валентин мог провести рукой по воздуху и все исправить. И отбор невест снова станет отбором — веселым, интригующим, даже пикантным — но не чьей-то опасной интригой.

— Продолжать отбор, разумеется, — произнес Валентин, откинулся на спинку скамейки и добавил: — Все девушки проходят в следующий этап, каждая получает по одной монете.

Он щелкнул пальцами, и над головами участниц отбора, которые до сих пор не могли прийти в себя от того, что смогли избежать смерти, засветились крупные золотые монеты с совой на аверсе. Ни одна страна мира не признала бы эти деньги своими — развалины городов, в которых они когда-то были в ходу, давным-давно заросли илом на дне Южного океана. Но золото всегда остается золотом.

— Дайна Девлет, которая проявила исключительное магическое чутье и отвагу и спасла своих соперниц, получает две монеты, — продолжал Валентин, и над головой Дайны закружился еще один золотой кругляш. — Полагаю, это справедливо.

Все дружно кивнули. Девушки смотрели на Дайну с невероятным уважением и теплом. Дайна подняла глаза на Валентина, и в ее взгляде он прочел и любовь, и надежду.

Можно было бы сейчас бросить себе под ноги заклинание Тихого сна — и все, кто столпился у фонтана, замерли бы. А Валентин тогда смог бы обнять Дайну и сказать, что он страшно испугался за нее и рад, что она осталась в живых и спасла остальных девушек.

Но он не сделал этого. Зато наконец-то понял, как надо поступить потом.

***

— Дайна, задержитесь на минуту.

Участниц отбора вернули в замок, и Дайна невольно заметила, что девушки выглядят довольными. Все выжили, все прошли на следующий этап отбора, да еще и получили увесистые золотые монеты. Карин, которая, должно быть, никогда не видела золота, смотрела на тяжелый кругляш в своей ладони с опасливым ужасом, словно он мог испариться и улететь.

— Родителям пошлю, — услышала Дайна. — Пусть корову покупают.

Она невольно усмехнулась: на такую монету можно было бы купить целое стадо. Семья Карин стала бы самой богатой в своих краях.

Дайна поднималась по лестнице последней. Она не знала, почему, но сейчас ей было грустно. Несколько минут назад Валентин обнимал ее — пусть по-дружески, защищая, но все-таки прикасался с ней — и вот они снова разделены, и есть лишь ночь, которая потихоньку течет к утру.

— Я клянусь тебе, — услышала она усталый голос Кристиана. — Я своей честью клянусь, жизнью клянусь, что в моем сундуке были бомбы-хлопушки.

Дайна остановилась. Лестница раздваивалась, поднимаясь на очередной этаж и ныряя в какой-то отнорок. Оттуда и неслись едва различимые голоса.

— Дружище, я тебе верю, — спокойно сказал Валентин. — И знаешь, я давно подозревал, что нас ждет что-то похожее.

— Да, — вздохнул Кристиан. Дайна чувствовала, что он подавлен — настолько, что едва держится на ногах. — Отбор невест просто приманка для всякой мерзости. Но чтобы вот так взрывать девушек в постелях…

— Вот именно, — с прежним спокойствием ответил Валентин. — Завтра я собираю внеочередное заседание академического совета, и будет Ханвиль из министерства магии. Я пошлю ему приглашение на рассвете.

Дайна стояла, не в силах пошевелиться. Все давно разошлись по своим комнатам, замок медленно погружался в тишину.

— Ханвиль? — удивленно осведомился Кристиан. — А он еще зачем?

Дайне показалось, что Валентин улыбается со спокойствием человека, который принял очень сложное, но очень важное решение. Она не видела его лица, не видела самого Валентина в сумраке, но чувствовала его улыбку.

— Ни о чем не беспокойся. Все будет хорошо, обещаю.

Некоторое время они молчали, а потом Кристиан произнес:

— Что ж… тогда доброй ночи. Или, скорее, доброе утро.

Потом стало совсем тихо. Дайна сделала было шаг и услышала голос Валентина:

— Дайна, задержитесь на минуту.

Валентин выскользнул из тьмы, и Дайна вдруг подумала, что он страшно устал за эти несколько часов. То решение, которое он принял, и которое она ощущала всей своей внезапно вспотевшей кожей, но пока не знала, выпило все его силы.

— Да, господин ректор, — кивнула она. Валентин протянул ей руку, Дайна послушно дотронулась до его ладони, и в тот же миг они рухнули куда-то вниз. Перед лицом Дайны мелькнули перила, ступени, какие-то камни, и падение прекратилось — она увидела, что стоит в знакомом каминном зале.

Валентин провел ладонью перед лицом, и маска рассыпалась серыми каплями. В комнате царил полумрак, едва разгоняемый маленькими крылышками колибри, который кружил высоко под потолком — Дайна смотрела в бледное усталое лицо Валентина и не могла оторвать взгляда.

Он обнял ее. Прижал к себе так, что на мгновение Дайна почувствовала, что они сделались единым целым. Это было настолько горько и хорошо, что она боялась дышать.