Лилит горько рассмеялась:

– Ты ничего не знаешь, всегда была незнайкой.

– А ты что об этом знаешь? – запальчиво спросила Аманда.

– Что я знаю? Я много чего знаю, Аманда. Я ужасно много знаю.

* * *

Аманда с чопорным видом сидела в гостиной с вышивкой в руках. Вместе с ней были мисс Робинсон и мать; в любой момент могли раздаться звуки подъезжающей по аллее кареты, потому что мистер Лей отправился лично подвезти Энтони Лея от железнодорожной станции.

Аманда видела, что и мисс Робинсон, и мать следят за ней, за ее осанкой, за выражением лица, за тем, чтобы она грациозно, как полагается юной леди, работала иглой. Аманда чувствовала, что они не совсем ею довольны. Нелегко было выглядеть грациозной, занимаясь тем, что ты ненавидишь так, как ненавидела она вышивание. Из-за этого она хмурилась над ним; розы у нее получались разного размера; и выглядели они у нее, как кочаны капусты на палках.

Девушка была встревожена. В доме чувствовалась неловкость, и она замыкалась на ней. Ее выставляют напоказ. Как корову-призера на выставке или на рыночной площади. «Наклони грациозно головку. Покажи, как ты послушна и покорна. Потому что идет покупщик».

Лилит ей сказала, что ее собираются выдать замуж за этого кузена, которого она никогда не видела, и она боялась, что Лилит права. Мисс Робинсон тоже намекала на это; и Аманда знала, что мисс Робинсон наводила справки в разных местах, где, по ее мнению, могли требоваться услуги гувернантки. Изменения еще не назрели, но вырисовывались.

Аманда, склонившись над пяльцами, настороженно ждала, когда послышатся звуки конских копыт, в то время как мать и мисс Робинсон вели светскую беседу.

– Он очень устанет после такого путешествия, – сказала Лаура. – Я вот думаю, куда мне заказать чай, в гостиную или велеть отнести на подносе в его комнату, если он предпочтет.

Мисс Робинсон заметила:

– Поездки по железной дороге меня ужасают. Не чувствуешь себя в безопасности. Кроме того, в поездах полно отвратительной публики.

Аманда занялась собственными мыслями. А что случится, если она скажет: «Я не хочу замуж. Меньше всего я хочу замуж за своего кузена!» Ее накажут? Отстегают ремнем, ушлют в ее комнату, посадят на хлеб и воду? Она может так существовать бесконечно... с помощью Лилит. Они могут сделать ее жизнь скверной, но не смогут заставить ее выйти замуж. Такие люди, как Фрит и Лилит, делают что хотят, но она не такая. Аманда гадала, как долго сможет она противиться требованиям родителей, поучениям, упрекам.

– Слушайте, – сказала Лаура.

В тишине раздавался только стук конских копыт на дороге.

– Да, они поворачивают в подъездную аллею, – сказала мисс Робинсон.

Лаура немедленно взволновалась:

– Я иду приветствовать их. Нет, нет, Аманда. Ты и мисс Робинсон остаетесь здесь. Я тотчас приведу их в гостиную. Склонись над своим вышиванием... и удивись при виде нас... как будто ты занималась своими обычными обязанностями и потревожена неожиданным прибытием гостей.

Она торопливо вышла, а Аманда взглянула на мисс Робинсон.

– Мисс Робинсон, как можно выглядеть удивленной, если ты ничуть не удивлена?

– Просто склонитесь над работой... и когда дверь откроется, сосчитаете до трех, прежде чем поднять голову. Потом широко откройте глаза и медленно встаньте, но постарайтесь не уронить пяльцы.

– Не будет ли ему приятнее знать, что мы его нетерпеливо ждали?

– Возможно, было бы разумнее не доставлять ему удовольствие... слишком скоро, – лукаво ответила мисс Робинсон.

– Совершенно непостижимо, – вздохнула Аманда. – Я думаю, это немного глупо. Он должен знать, что все в доме его ждут.

– Я считаю, – ответила мисс Робинсон, – что это весьма несвоевременный и ненужный разговор.

Как только она замолчала, они услышали, что карета подъехала, и через открытое окно до них долетели голоса. Теперь Стрит отъезжал в карете к конюшням, а мистер и миссис Лей вместе с гостем входили в дом.

– Смотрите на свою работу, – прошипела мисс Робинсон, когда дверь отворялась.

«Один, два, три», – послушно посчитала Аманда. Потом подняла глаза.

К ней подходил молодой человек; он был невысок ростом и довольно полноват; у него были негустые песочного цвета волосы и почти не было бровей и ресниц; глаза небольшие, светло-карие и пухлые щечки, что делало его похожим на младенца, тело которого выросло, а лицо осталось таким, каким оно было, когда ему был год или два.

– Дочь, – сказал мистер Лей, и Аманда встала.

– Итак, это кузина Аманда.

Он взял руку Аманды своей пухлой белой рукой и, склонившись над ней, поцеловал.

– Мне приятно познакомиться с вами, кузина Аманда. Я так много слышал о вас, что мне хотелось увидеть вас.

– Я тоже рада встретиться с вами, кузен Энтони.

Мистер Лей смотрел на мисс Робинсон, давая ей понять, что, поздоровавшись с гостем, она может уйти. Поэтому после приветствия, сказав, что ее ждет работа, она выскользнула из комнаты.

– Как прошло ваше путешествие? – спросила Аманда.

Он поднял брови, но они были настолько неотчетливы, что показалось, будто он открыл широко глаза.

– Эти железные дороги! – передернулся он. – Признаюсь, я был рад пересесть в карету. Со стороны вашего отца было необыкновенно любезно ехать так далеко, чтобы встретить меня.

– Ну, теперь, когда вы здесь, – сказал мистер Лей, – мы надеемся, что вам у нас понравится.

– Не угодно ли вам будет выпить чай здесь... в гостиной? – спросила Лаура. – Или вы предпочтете, чтобы вам принесли его в вашу комнату?

– Мне было бы приятно выпить чай здесь, в гостиной, но если, дорогая тетя, это вас не затруднит.

– Я очень рада, – ответила Лаура, – что мы будем пить его вместе. Не пожелаете ли сперва пройти к себе в комнату? Я велю принести вам горячей воды наверх. Возможно, вы захотите вымыть руки.

– Вы очень любезны, тетушка.

– Пожалуйста, проводите моего племянника в его комнату, – сказал мистер Лей. – Дочь, и вы тоже идите. Проверьте, чтобы у него было все, что ему потребуется.

Аманда была рада уйти. Несколько ужасных мгновений она думала, что ей придется остаться в гостиной наедине с отцом.

– Какой изумительный дом! – заявил кузен, когда они вышли из гостиной. – Утверждаю, что он великолепнее, чем мне говорили. Я жажду осмотреть его и буду просить кузину рассказать мне всю его историю.

– Отец сделал бы это лучше меня, – заметила Аманда. Он улыбнулся ей и положил руку на ее плечо.

– Тем не менее я надеюсь, что это сделаете вы. – Она в тревоге отшатнулась от него. Но он тут же обратился к ее матери: – Какая великолепная старая лестница! Я полагаю, шестнадцатый век. Я убежден, что мое пребывание здесь будет очень приятным и интересным.