— Великий Дух, чего ты хочешь от меня? — вопрошал Сидящий Волк, удаляясь из родной деревни, чтобы скрыться в каменной пещере и провести в одиночестве несколько дней. — Что за испытание послал ты мне? Я не могу понять этого. Происходящее со мной приводит меня в трепет. Я вижу, как ничтожно малы все мои знания. Я пугаюсь непонятного, которое Ты, Великий Дух, поселил во мне. Я пугаюсь его сегодня гораздо больше, чем пугался при жизни моей жены — Лесного Лекарства. Она сотворила колдовство, с которым я не в силах справиться…

Регулярно постясь, Сидящий Волк пытался получить какой-нибудь знак свыше, но невидимый мир духов оставался нем к его мольбам. Одинокие дни в горной пещере не облегчали душевных страданий мужчины. Ему удавалось лишь на короткое время удалиться от Лесного Лекарства, но не освободиться от её чар.

* * *

Марсель-Молчун едва передвигал ногами, когда Сидящий Волк обнаружил его на берегу Медвежьего Ручья у подножия горы со странным названием Упавший Хорьковый Хвост. Индеец прекрасно знал белого человека и уже много лет относился к нему, как к родному брату, пройдя с ним бок о бок не через одно сражение.

— У тебя странный вид, мой друг, — произнёс воин, склонившись над заснеженной фигурой Молчуна. — Я не видел тебя две зимы, но не думал, что долгие странствия сделают тебя таким бедным и измученным. Хорошо, что я не принял тебя за проклятого Черноногого или за грязного Отрезателя Голов. Ты помнишь нашу первую встречу? Ха! Теперь мы поменялись местами, мой друг.

В голосе индейца угадывались насмешливые нотки.

— Мои путешествия тут ни при чём. Всё дело в Чёрном Быке, чтоб ему неладно было!

— Неужели ты схватился с Чёрным Быком? — взмахнул руками удивлённый дикарь.

— Он разграбил мой дом! Я убил его самого и его мужчину-жену.

— Великий Дух помогал тебе, — ещё больше выкатил глаза Сидящий Волк. — Я не встречал никого, кто мог бы потягаться с Чёрным Быком, да и Два Лица, который сделался его женой прошлой весной, прежде совершил много славных подвигов. Да, Стоящий-Над-Нами покровительствует тебе, Большое Крыло.

Среди Птичьего Племени Молчун давно был известен под именем Большого Крыла, которое получил за то, что перемещался через всю страну и исчезал без следа в чужой земле, а затем привозил оттуда множество удивительных вещей. Он казался индейцам похожим на могучую птицу, улетавшую из гнезда в неизвестность и возвращавшуюся каждый раз с пищей для своих птенцов. Пищей были товары из торговых постов: цветастые шерстяные одеяла, ножи и топоры, порох, огнестрельное оружие, зеркала, бусы и прочая мелочь.

Тёмным мутным утром, проведя ночь в небольшом шалаше, Молчун вместе с Сидящим Волком отправился в стойбище индейцев, расположенное в двух часах пути. Марсель сидел позади своего друга и мысленно проходил через все обрушившиеся на него за последнее время невзгоды.

Над деревней Абсароков висела убаюкивающая тишина, лишь кое-где лаяли огромные собаки, рыскавшие по хрустящему снегу, пригнув головы и вынюхивая что-нибудь на завтрак. Большие конусные жилища индейцев стояли покрытые слоем снега, на верхушках шестов, служивших каркасом палаток, покачивались длинные связки конских волос и цветные матерчатые ленточки. Между шестами тянулись вверх почти неподвижные струйки голубого дыма. С десяток лохматых грязных псов выскользнули из-под входных пологов жилищ и бросились навстречу приехавшим, показывая большие жёлтые клыки. Сидящий Волк отмахнулся от них, подняв над головой плётку с рукоятью из распиленного оленьего рога.

Не успел он остановить коня перед своей палаткой, как кожаный покров входа откинулся, и снаружи показалась женщина, очень юная и очень красивая.

— Здравствуй, отец, — голос её прозвучал строго, и Молчуну показалось, что её лицо было покрыто невидимой мрачной тенью.

Он соскользнул на землю и похлопал индейца, всё ещё сидевшего на лошади, по колену:

— Какое чудесное лицо у твоей дочери!

Сидящий Волк метнул на приятеля страшный взгляд, но тот продолжал смотреть на Лесное Лекарство. Он не видел дочь Сидящего Волка два года и теперь был просто потрясён стремительным превращением маленькой девочки в полнокровную молодую женщину неописуемой красоты. Более того, он ощутил, как невидимая цепкая рука ударила его в грудь, проникла внутрь и безжалостно стиснула его сердце. Молчун вздрогнул и поспешил отвести глаза от девушки.

Он был простым человеком, и глубокие сложные чувства никогда не беспокоили его. Теперь же кровь вскипела в нём и всколыхнула со дна души нечто неопределённое, мечущееся, обволакивающее, что распространяло по всему существу нежность, страсть и жажду поклонения одновременно.

Войдя в палатку, Сидящий Волк устроился напротив входа и привычным жестом показал светлокожему гостю на ворох мягких шкур слева от себя. Молчун опустился рядом и уставился на горевший посреди помещения костёр. Долгое время он не проронил ни звука.

— Где моя жена? — спросил индеец, мельком посмотрев на дочь.

— Язык Лисицы ушла рано утром к знахарю. Похоже, на неё напала хворь.

— Почему ты не взялась исцелить её?

— Ты же знаешь, отец, что нельзя лечить тех, с кем живёшь под одним кровом.

— Твоя мать так не считала. Она не знала запретов.

— Я тоже, — голос Лесного Лекарства прозвенел, словно ударившая тугая тетива, — но Язык Лисицы не отличается от обычных женщин. Она ходит лишь по проторенной тропе.

— Не понимаю тебя, — буркнул Сидящий волк.

Он взял длинную сумку, расшитую раскрашенными иглами дикобраза, где хранилась курительная трубка, но внезапно остановился и повернулся к Лесному Лекарству.

— Сними, — глухим голосом произнёс индеец, указывая дочери на пару стоптанных мокасин, подвешенных на шесте для просушки. Абсароки считали дурным знаком курить, если обувь, имевшаяся в доме, не касалась земли. Лесное Лекарство безропотно выполнила указание отца.

В течение целого дня Язык Лисицы не возвращалась в палатку, и в конце концов Сидящий Волк отправил дочь проведать, в чём дело. Воспользовавшись отсутствием девушки, Молчун едва сдержал себя, чтобы не броситься на Сидящего Волка. Нетерпение жгло его, в глазах пульсировали красные и белые пятна.

— Отдай мне твою дочь! — воскликнул он, и глаза его засверкали. — Волк, ты меня знаешь, я не позволю никому обижать её, она будет в надёжных руках. Отдай мне Лесное Лекарство в жёны! Я ничего не пожалею!

Индеец отставил плошку с дымящейся похлёбкой и медленно повернул голову к Молчуну, будто его уши услышали что-то жуткое. Глаза дикаря сузились и вонзились в белого человека двумя острыми шипами.

— Ты беден, мой друг, — холодно сказал он. — За такую женщину я потребую большой выкуп. У тебя же нет ничего. Чёрный Бык спалил твой дом со всем содержимым. У тебя даже коня нет.

— Это не беда, Волк, через несколько месяцев я вернусь с такими дарами, о которых ты даже мечтать не можешь! — Марсель чувствовал, что его начало качать, голова побежала, руки задрожали. Что-то необъяснимое и страшное происходило с ним.