– Мир меняется, и вместе с ним меняются запросы рынка. В последние годы, например, из-за нестабильности в различных регионах, гражданских войн, несправедливого распределения богатств и голода с юга на север потянулись нескончаемые миграционные потоки. Мои хозяева, которые не смогли остаться равнодушными к человеческому горю, быстро поняли, что официальные международные организации не справляются с ситуацией. И тогда они решили делать все от них зависящее, чтобы позволить десяткам тысяч женщин, детей и мужчин перебраться в края, которые они считают новой землей обетованной. Но зачастую их благие намерения искажаются. Поверьте, интересы моих хозяев и им подобных не только сугубо меркантильны, в них есть, не побоюсь этого слова, гуманитарная составляющая. Вижу, вы удивлены, но ведь я и не прошу мне верить. Мне плевать на ваше мнение и на то, что вы по этому поводу думаете. Я просто излагаю факты, чтобы вам было понятнее. Часто тем, кто мне платит за работу, ставят в вину их, так скажем, довольно эффективные методы по устранению конкурентов или тех, кто им мешает. Но все это ничто по сравнению с гибелью множества людей, неизбежной в условиях капитализма и ультралиберализма.

Мир, как вы знаете, превратился в огромную торговую площадку. Коммерция уступила место науке. Какое-то время человечеством руководили научно-технические достижения, но теперь единственным двигателем стали деньги. Главное – ими владеть, сохранять, преумножать и заставлять их работать. Мои хозяева придерживаются гуманистических взглядов, но прежде всего это деловые люди. И они пытаются соединить оба этих понятия, которые зачастую далеки друг от друга. Но находится немало и тех, кто им противодействует! Взять хотя бы государственные границы. Но что значит вся эта шумиха по поводу соблюдения границ, если речь идет о спасении человеческих жизней, вы хоть это понимаете? Вот мои хозяева и решили проложить несколько тайных морских путей, чтобы позволить наибольшему числу несчастных достичь земли обетованной без всех этих административных помех.

Комиссар снова наполнил рюмку, и голос его внезапно изменился, стал вкрадчивым; он заговорил медленнее:

– До недавнего времени все шло хорошо. А потом стали возникать проблемы. Проблемы, в сущности, ничтожные, и тем не менее они нарушили гармонию задуманного моими хозяевами и способны подорвать доверие к ним со стороны заинтересованных лиц – в первую очередь будущих клиентов. И мои работодатели, как вы уже догадались, восприняли этот факт крайне негативно.

Скажем так, чтобы вам было проще понять: некие личности, не обладающие ни опытом моих хозяев, ни их умением, ни серьезностью намерений, решили выступить в роли конкурентов на рынке этих услуг. И дело не только в том, что пославшие меня сюда понесли значительные убытки от их деятельности, – нет, пока эти убытки невелики, но они, кстати, со временем могут возрасти. Нет, главное в другом: начали происходить инциденты. Три тела, выброшенные на вашем пляже, об этом свидетельствуют. И это самое неприятное. Как после такого случая сохранить доверие клиентуры? Вы согласны со мной? И как продолжать заниматься этой работой, не допуская огласки, ибо, повторяю, мои хозяева патологически требовательны к соблюдению конфиденциальности? Я приехал сюда, чтобы вас предупредить. Нам все известно. И хочу донести до вашего понимания, что это следует прекратить.

XXV

По правде говоря, Доктор хотя и воспринимал сказанное Комиссаром, но толком ничего не понимал. Он явственно слышал угрозы. И догадывался, несмотря на то что Комиссар и не называл имен, о каких хозяевах, чьи добродетели тот превозносил, шла речь. Он прекрасно знал, что никто на острове, как, впрочем, и в других местах, не собирался становиться им поперек дороги и противодействовать их намерениям.

Как и все остальные, он слишком хорошо знал их методы и возможности. Они были «государством в государстве»: использовали людей в своих целях, а если те ставили им палки в колеса, устраняли их без зазрения совести самыми варварскими методами, которые производили впечатление и отлично служили «педагогическим целям» так называемых хозяев.

Их организацию часто сравнивали со спрутом, что всегда очень огорчало Доктора, так как спрут был вполне безобидным, грациозным животным, мирно сосуществовавшим с другими обитателями морских глубин и большую часть жизни проводившим отшельником в какой-нибудь укромной пещерке, скрываясь от посторонних взглядов и никому не причиняя вреда.

Но Доктор совершенно не понимал, почему «хозяева», пославшие лжеполицейского, рассматривали их остров в качестве помехи изобретенному ими и хорошо отлаженному бизнесу? Отчего три трупа, выброшенные на их берег, указывали на них как на конкурентов, от которых «хозяевам» следовало отделаться?

– Либо вы полный кретин, либо от вас скрывают важные вещи, пока вы пребываете в иллюзии, будто знаете все, что здесь делается: иначе говоря, вас принимают за полного кретина.

Комиссар поставил рюмку, почти с сожалением, и потянулся за портфелем, стоявшим у него в ногах. Достав оттуда стопку бумаг, он положил ее на письменный стол Доктора.

– Предполагаю, что Мэр уже пустил по рукам снимки, что я ему дал. Есть и другие. Вы будете удивлены их количеством, а главное, качеством. Око Бога, о котором я уже говорил, но Бога с количеством «очей», достойным современной эпохи, которые не дремлют ни днем, ни ночью и нацелены на нас постоянно. Достаточно просто постучать в нужную дверь и получить результаты наблюдения этих очей. У моих хозяев обширные связи, и для них это не составило труда. Ну-ка, взгляните, да как следует, не спеша.

Он откинулся назад, взял бутылку и снова налил себе. Выпив рюмку залпом, он улыбнулся.

Фотографии можно было условно разделить на две серии. На половине из них была запечатлена сцена на пляже в то роковое утро, когда были обнаружены тела. Действующие лица были прекрасно различимы в самые разные моменты: вот они все собрались вокруг тента кружком, и кажется, будто произносят молитву около импровизированного алтаря. Потом уходят Старуха с псом, Учитель, Доктор, Америка и Спадон. Затем возвращается Спадон с повозкой. Спадон и Мэр приподнимают тент и укладывают тела на повозку.

Вторая серия снимков в четыре этапа демонстрировала подобие трагического фильма, в котором отсутствовали промежуточные фрагменты, что и придавало действу еще больше головокружительной динамики.

На первой фотографии была рыбацкая лодка, где находились десятки чернокожих людей, стоявших так плотно друг к другу, что не представлялось возможным разглядеть ни палубы, ни рубки – ничего, что позволило бы ее опознать. На втором снимке были запечатлены все те же люди, но жавшиеся ближе к корме, и теперь уже хорошо просматривались носовая оконечность судна и часть палубы. Если море на первой фотографии было однородного голубого цвета, то на второй – испещрено черными крапинами, сгущавшимися возле носовой части. На третьей фотографии число черных крапин увеличилось вдвое или втрое, а на палубе остались лишь двое белых мужчин. Палубу тоже можно было рассмотреть: темно-розовая, выкрашенная краской «туринская роза», характерной для всех лодок острова и бывшей своего рода их визитной карточкой и предметом особой гордости. Два белых человека держали в руках что-то продолговатое: либо ружье, либо палку, либо часть гарпуна. На последней фотографии виднелся лишь фрагмент кормы развернувшейся лодки: остальная часть судна в кадр не попала. Зато на фоне голубой воды отлично просматривались многочисленные черные крапины, некоторые из них – ясно, что это были люди – протягивали руки вслед удалявшемуся судну. Их можно было различить, эти простертые вверх руки. И теперь эти руки были обращены к тому, кто разглядывал фотографии, кто узнал лодку и догадался, что двое белых – рыбаки с их острова.