С самых ранних лет она показывала железную волю и невероятное желание стать успешной. Когда в семнадцать лет Рифеншталь решила танцевать, то проигнорировала общепринятое мнение, что все танцоры должны тренироваться с малых лет. К двадцати годам она профессионально выступала перед битком набитыми театрами по всей Германии, несмотря на яростную критику. Когда из-за травмы ее карьера танцовщицы закончилась, она обратила свои устремления на актерское мастерство. Лени быстро пробилась на главную роль и в одно мгновение стала звездой после первого же ее фильма, «Священная гора» (Der Heilige Berg). Что было характерно для Рифеншталь, несмотря на то что она уже сыграла в ряде успешных фильмов, ее амбиции все продолжали расти. Все меньше желая уступать кому-либо контроль над своим творческим видением, в 1931 году она основала свою собственную киностудию и начала – очень рано для женщины, особенно в 30-х годах ХХ века – писать, продюсировать, режиссировать, издавать и сниматься в своих собственных фильмах.

«Голубой свет» (Das blaue Licht), выпущенный в 1932 году, был не похож ни на что, вышедшее ранее. Это была мистическая сказка, она идеализировала и превозносила простую жизнь немецких фермеров, которые жили в гармонии с природой на родной земле Германии. Она порицала порочность современного индустриального мира. И, как следствие, она также осуждала интеллигенцию. Фильм быстро вызвал международное одобрение, и многие недели шел в кинотеатрах Лондона и Парижа.

В Германии фильм приняли более равнодушно, но Адольф Гитлер пришел в восторг от «Голубого света», видя в нем визуальный и творческий образ самой «крови и земли», идеологии, на которой основывалась вся нацистская система – мысли, что сила нации лежит в ее земле и предках. Гитлер знал о Рифеншталь уже давно, но теперь он стал ей другом. В 1933 году по его личной просьбе она сняла и смонтировала часовой пропагандистский фильм «Победа веры», о съезде Национал-социалистической рабочей партии Германии в Нюрнберге в том же году. Лени сделала фильм за короткий срок, у нее возникли некоторые технические трудности, и она не была удовлетворена результатом, но тем не менее Гитлер был восхищен ее работой. Теперь он надеялся, что осенью она создаст более амбициозный фильм о съезде в Нюрнберге 1934 года.

По мере того как ее звезда все ярче разгоралась на небосводе нацистской элиты, Рифеншталь и Геббельс часто конфликтовали. Геббельса волновало то, насколько большое влияние она имела на Гитлера, и ему не нравился иммунитет, который это влияние давало, к его собственному авторитету. И все же, надо отдать ей должное, он был также увлечен Рифеншталь и преследовал ее в романтическом и сексуальном плане. В то время эта такая неподходящая друг другу пара играла огромную роль в определении того, как весь мир будет смотреть на Олимпийские игры 1936 года в Берлине и, как следствие, на саму природу нового нацистского государства.

Но пока что она была просто одним из водоворота милых личиков, которые приходили и уходили из величественного дома Йозефа и Магды. Хозяева приветствовали их, открывая бутылки шампанского, они пили друг за друга, за свою молодость и красоту, танцевали допоздна, пели, смотрели фильмы и говорили о расовой чистоте, пока маленькая Хильда Геббельс спала у себя в люльке в темной комнате наверху.

Джо Ранц и его товарищи по команде выстроились вдоль борта парома и смотрели на воду, прикрывая руками глаза от яркого дневного солнца. Прошло уже два часа с тех пор, как они обошли первокурсников Калифорнии. Теперь была очередь университетской команды взять верх над парнями Кая Эбрайта.

События, произошедшие за следующие несколько минут, оказались одной из самых великих университетских гонок в истории соперничества Калифорнии и Вашингтона. Сразу после гонки Франк Г. Горри в статье для «Ассошиэйтед Пресс» написал свой подробный отчет и отправил его на восток, для своей аудитории – целой страны: «Знаменитые гоночные восьмерки сверкнули в испещренной солнечными бликами воде и понеслись, будто связанные вместе. Сначала одна, потом другая вырывались вперед, но не больше, чем на пару метров. Калифорния вырвалась вперед в самом начале, потеряла позицию на отметке в полтора километра, высунула нос вперед опять на двухкилометровой отметке, потом ушла назад от Вашингтона, когда тот три раза удачно выполнил по десять мощных гребков на отметке в три с половиной километра, и потом, через мгновение, снова вырвалась вперед».

Джо с восторгом наблюдал, как разворачивается драма. Снова и снова студенты на пароме кричали вашингтонской команде «поторопиться», увеличить гребки и отодвинуть Калифорнию на задний план. Команда соперников взбивала воду в пену с очень высоким темпом в тридцать шесть ударов в минуту, но в первые четыре километра рулевой Вашингтона, Харви Лав, держал частоту гребков на сравнительно низком уровне, тридцати одного удара в минуту, выполняя уровень, необходимый для того, чтобы оставить лодку в соревновании. Он периодически подгонял своих парней вперед, командовал сделать десять больших гребков, когда они были на грани слишком уж сильного отставания, но потом, немного уменьшив отставание, парни снова возвращались на спокойный темп. И только когда в поле их зрения показалась баржа, отмечавшая финишную линию, и после того, как Калифорния, снова и снова пытаясь вырваться вперед, каждый раз все равно стала отставать, Лав наконец скомандовал: «Сейчас! Прибавим ходу!» Частота гребков увеличилась до тридцати восьми и потом почти сразу до сорока. Лодка Вашингтона вырвалась вперед, лодка Калифорнии замешкалась ненадолго, и Вашингтон пересек линию чуть больше чем на секунду впереди Калифорнии, с новым гоночным рекордом в 16:33,4.

Джо и его банджо

Это была волнующая гонка, но для Джо и других первокурсников это было больше – урок и пример, как человек, который осенью станет их тренером, Эл Албриксон, одерживал победы. В некотором роде урок уже был дан Томом Боллзом, когда он скрыл лучший тайминг от Эбрайта и объяснил парням, как важно позволить Калифорнии и дальше себя расхваливать. Но пока он наблюдал за университетской гонкой, Джо усвоил еще один урок. Для того чтобы одолеть равного или даже превосходящего тебя противника, не обязательно выкладываться с самого начала и до самого конца. Нужно просто быть умнее и хитрее своего оппонента. Когда наступал критический момент в гонке, необходимо было понимать то, чего Джо еще не понимал – что внутри у человека есть определенный резерв сил, который он еще в себе не открыл, однажды обнаружив который, перестаешь сомневаться в себе, колебаться тогда, когда это допустимо меньше всего. Как и многое в жизни, в команде многое зависит от ее уверенности в себе и частично от того, насколько хорошо ты знаешь свое сердце.