Все время, пока я говорила, он смотрел на меня, открыв рот. Могу поручиться, он запер дверь, чтобы заняться со мной любовью, неважно, с моего согласия или нет. И он, конечно, не ожидал, что какая-то женщина сумеет обратить его угрозы против него самого. А то, что он все это продумал заранее, значит ли это, что он может оказаться убийцей? Пожалуй, я действительно нуждаюсь в защите, но не в защите Кристофера Гейжа, а в защите от него.

Он бросился на меня, и я кинулась бежать. Он грубо схватил меня в объятия, принялся срывать с меня плащ и чуть не задушил, разрывая завязки. Я попыталась закричать, но он зажал мне рот рукой и повернул мою голову, прижав к своему плечу. Почему никто не приходит? Наверное, Артур и Джейми снова затеяли играть на улице в снежки. Хоть бы пришел Джил или Джейми, или еще кто-нибудь… Я боялась, что он собирается свернуть мне шею… возможно, как свернул шею Фиренце.

Я крепко впилась зубами в руку Кристофера, он вскрикнул и выпустил меня. Я закричала, и словно моя паника вызвала его, в комнату через дверь, в которую ушла служанка, ворвался Джейми. Он оттащил от меня Кристофера и ударил его в лицо кулаком в перчатке. Голова Кристофера качнулась назад. Он осел на пол, придерживая рукой челюсть, изо рта у него текла кровь.

– Будь ты проклят, ублюдок, ты сломал мне зуб! Я сниму с тебя голову, чурбан!

– Этот чурбан, – крикнула я, – не только мой слуга, но к тому же страж из дворца! – Я взглянула вниз на своего бывшего друга… ну, по крайней мере, бывшего друга моего мужа. Пожалев о своих словах, я в то же время понимала, что это единственный способ удержать этого человека от того, чтобы причинить мне и Джейми – и моей семье – неприятности в дальнейшем. Я положила руку на рукав Джейми, чтобы прекратить дальнейшее насилие.

– Ты… у тебя остались связи с дворцом? – спросил он, сплевывая кровь и зуб в кулак. – Я так и знал! И ты держишь это в секрете от гильдии!

– Я не состою в гильдии, и я не слабая женщина, вероятно, а ты не даешь Джилу вступить в гильдию, правда? Повторяю, убирайся сейчас же из моего дома и допусти эту свечную мастерскую, которой руководит Джилберт Пенн, в Почтенную гильдию Свечных дел мастеров, даже если он никогда не станет членом твоего Святого Ордена имени Иисуса, нашего дорогого Господа, который велел подставлять другую щеку и прощать до семижды семидесяти раз[35].

– Не читай мне проповедей, женщина, – пробормотал он, изо рта у него все еще текла кровь. – И не прячься за юбки королевы только потому, что ты вырезала несколько хорошеньких свечек, чтобы она подарила их испанской принцессе.

– И я не стану носить твое кроваво-красное кольцо. Можешь называть меня Евой, которая смотрит на древо познания Добра и Зла, но при этом я ясно вижу перед собой притаившуюся в траве змею.

То ли эти последние слова заставили его замолчать, то ли исходившая от увальня Джейми угроза убедила его в том, что лучше уйти, но Кристофер Гейдж неуверенно поднялся на ноги и зашагал по комнате к лестнице для слуг. Джейми последовал за ним по ступенькам, чтобы убедиться, что он больше никому не причинит вреда.

Я ощущала ликование и печаль. Не следовало мне ссылаться на мощь дворца, но ведь королева дала мне разрешение сказать близким, по крайней мере, что я вырезáла для нее свечи. Но Кристофер перестал быть мне другом, он превратился в моего врага. Возможно, он будет держаться где-то в отдалении и не станет вмешиваться в мою жизнь, в жизнь Джила. И, разумеется, обвиняя его, я говорила неправду, я не думала, что он был этим человеком в крипте.

Дрожа, я подошла к очагу и, обхватив себя обеими руками, стала смотреть в красновато-золотистое пламя. Пока языки пламени медленно пожирали огромное бревно, я пожелала, чтобы этот свет и тепло прогнали из моего сердца холод и тьму.

Никогда не засветится светильник, никогда не будут больше слышны голоса женихов и невест.

Апокалипсис, 18:23

Сетования, обращенные к даме

Мое сердце с рожденья вмещало

Много скорби, а счастья так мало!

Ведь того, чего я так безумно желал,

Никогда у меня не бывало,

А чего не хотел, получал.

Джефри Чосер[36]

Королева Елизавета Йоркская

– Войдите! – отозвалась я, услышав взволнованный стук в дверь моих покоев в Ричмондском замке, где мы жили с тех пор, как после Рождества покинули Виндзор.

Я сразу поняла, что случилось что-то плохое, как только Сибил Винн, можно сказать, ворвалась, а не вошла размеренным шагом. Я заметила ее пылающее лицо прежде, чем она почти что рухнула в реверанс.

– Поручение от короля, – сказала она дрожащим голосом. – Он хочет видеть вас немедленно. Из Уэльса прибыл курьер.

Было четвертое апреля, начинало темнеть. Можно ли надеяться, что невеста Артура беременна?

– Что за новости? – спросила я, направляясь к двери.

– Я не знаю, только король поспешно послал за вами, и…

Сибил и еще несколько дам спешили следом за мной, я шла быстро, как только могла, преодолевая бесконечные коридоры, разделяющие нас. Интересно, на что это похоже, рассеянно думала я, быть незнатного происхождения, жить в маленьком доме, самой готовить пищу и убирать дом, разделять одни и те же стол и ложе? Подумать только, ведь требуется целая свита, чтобы взбивать матрасы, проверять, нет ли спрятанного оружия, пропитывать духами простыни и одеяла и задергивать полог королевской постели.

Меня охватил страх, когда те, мимо кого я проходила, стали кланяться и приседать в реверансах. Их лица расплывались. Мог ли кто-нибудь, убираясь в комнатах Вестминстера, случайно обнаружить мою потайную комнату с восковыми статуями и послать сообщение королю? Или, возможно, у него есть для меня новости о том, кто убил моих братьев в Тауэре? Нет, нет, он очень скрытен в таких вещах. Кроме того, я слышала, что он разрешил Джеймсу Тирреллу вернуться во Францию, значит, он допросил его и очистил его имя от подозрений. Курьер из Уэльса – это должно быть что-то, касающееся наших дорогих Артура и Екатерины.

Когда я увидела мужа, сгорбленного, молчаливого, сердце у меня упало. Еще сильнее насторожило, что рядом с ним стоял его духовник, отец Мартин, суровый и мрачный.

– Государь, что случилось? – задала я вопрос.

Генрих откинулся на спинку кресла, обеими руками взялся за ручки. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но не смог. Он тяжело дышал и даже не смотрел на меня.

Отец Мартин произнес успокаивающим тоном:

– Как я уже говорил Его Величеству, если мы получаем блага из рук Господа, то почему бы не принять и горя. Ваше Величество, – обратился он ко мне, – ваш дорогой сын Артур покинул этот мир.