– Иди-ка ты в свою дыру.

Он повернулся к Шарко:

– Заходи, если что.

– Ты нас еще увидишь. Надо будет снять с тебя показания для следствия. Мои коллеги или ребята из комиссариата Четвертого округа наверняка скоро зайдут. Так что ты отсюда ни шагу.

– Куда я денусь. – Он раскинул руки. – Здесь же рай.

Рай… Кивком поблагодарив его, Шарко пошел к свету.

Когда он вышел на бульвар Помпиду, зазвонил его телефон.

Это была Люси.

Ей сообщили, что кто-то из членов команды, охотившейся за H1N1, покончил с собой.

Франка Шарко удивила вся эта суета в доме, где находилась квартира Северины Карайоль. Соседи выглядывали из-за дверей, входящие и выходящие задавали один и тот же вопрос при виде полицейских и криминалистов в форме: «Что случилось?» Сыщики старались быть как можно незаметнее, но при таком их количестве это было трудно.

В последние два дня Шарко чувствовал, что события выходят из-под контроля. Вот и теперь – явное самоубийство лаборантки Института Пастера на фоне риска пандемии неизвестного гриппа. Словно костяшки домино, которые падают одна за другой, и их не остановить.

Он поднялся к квартире, где разыгралась драма, показал свою карточку полицейскому, и тот открыл ему дверь. Люси, Николя, Бертран Казю, один из лейтенантов другой группы уголовки, и какой-то тип, которого он никогда не видел, разговаривали в углу гостиной. В других комнатах суетились парни в стерильных комбинезонах. Делали снимки, снимали отпечатки, опечатывали лекарства… Молодая женщина с очень короткими рыжими волосами, прилипшими к голове, сидела на диване со стаканом воды в руке. Она подняла на него взгляд, полный грусти.

Николя Белланже увидел своего лейтенанта и представил ему незнакомца.

– Франк, это Александр Жакоб, начальник ГМР, Группы микробиологического реагирования, Пастеровского института. А Бертран поможет нам немного, пока Робийяр и Леваллуа больны.

Шарко крепко пожал руки. Сорокасемилетний Бертран Казю обычно работал в другой команде уголовки. Был он человек рассудочный, но работу на земле любил. Семнадцать лет отпахал в полиции, из них довольно долго в Финансовой бригаде. Как и Шарко, он был в костюме, куртке и узком коричневом галстуке, который очень шел к его светлым волосам и голубым глазам. Эти двое друг другу нравились, и им уже случалось работать вместе.

Николя показал на сидевшую поодаль женщину:

– А это Амандина Герен, она работает под началом Жакоба. Это она обнаружила тело и позвонила нам.

Амандина приветствовала его взглядом, Шарко ответил тем же. Красивая женщина, довольно высокая, с молочно-белой кожей. Она выглядела пришибленной, в шоке. Шарко не понял, почему на ней бумажная маска. Бросив взгляд на Люси, он повернулся к Николя:

– Самоубийство, таблетки, насколько я понял?

– Похоже, да. Северина Карайоль, тридцать три года, работала в ГМР пять лет лаборанткой при Национальном центре изучения гриппа. Это она первой анализировала образец H1N1, который кто-то – теперь микробиологи в этом уверены – занес в ресторан Дворца правосудия.

Он показал ему листок, запечатанный в прозрачный пластик.

– Это было рядом с ней на постели.

– «ПРОСТИТЕ»… Это все, что было написано?

Белланже кивнул. Почерк был дрожащий, слово написано явно с трудом. Карайоль, должно быть, уже уходила, наглотавшись лекарств. Зазвонил мобильный Жакоба. Он извинился и отошел, чтобы ответить на звонок. Выглядел он так, будто ходил по раскаленным углям. Нервный, лицо осунувшееся.

– Да, это все, и это ставит перед нами большой вопрос. Кому адресовано послание? И главное – связано ли ее самоубийство с тем, что сейчас происходит? Такое совпадение событий наводит на мысли. Жакоб говорит, что Карайоль имела постоянный доступ к штаммам вирусов гриппа. Обрабатывать их, анализировать – это были ее рабочие будни.

Амандина встала и подошла к ним:

– Я не могу поверить, что она в чем-то замешана.

Она старалась оставаться в пространстве, огороженном службой криминалистического учета.

– Я хорошо ее знала, мы учились на одном курсе, обедали вместе время от времени. В последние недели у нее было сердечное горе. Может быть, дело в этом?

– Не беспокойтесь, мы во всем разберемся. Вас не затруднит побеседовать с лейтенантом Энебель? Она задаст вам несколько вопросов.

Амандина посмотрела на Люси и кивнула:

– Хорошо.

– Пойдемте на кухню, – предложила Люси. – Там есть стол, два стула…

Вернулся Жакоб:

– Я должен вас оставить, уйма дел. Везде засуетились. Вирус, пресса… Я буду на связи, и Амандина в вашем распоряжении на случай, если до меня не дозвонитесь.

– Нам, разумеется, придется задать вам вопросы о Северине Карайоль. А также тем, кто работал с ней каждый день. И посетить лабораторию, где она работала. Наверно, сегодня.

– Понимаю, я все для вас подготовлю. Надо принять особые меры предосторожности и выправить разрешения на вход в Центр изучения гриппа.

– А насчет вируса? Его распространения? Можете сообщить нам что-нибудь новое?

– Все службы здравоохранения мобилизованы, пытаются идентифицировать всех тех, кто был заражен в ресторане, и максимально избежать распространения.

– Возможно ли остановить вирус?

– Среди птиц – нет. Со случаями во Дворце правосудия все усложняется с каждой минутой. Вот сейчас анализируют поведение вируса, его силу и способность заражения. Делается масса подсчетов, анализ статистики… Обнаруженные случаи берут в кольцо, то есть ставят им барьер, пытаются остановить распространение. Предупреждают, раздают лекарства…

Николя кивал, хоть и не очень понимал, как можно остановить такой микроб. Но он ничего в этом не смыслил, а эти люди, должно быть, знали, что делали.

– …Есть и хорошие новости, вирус не содержит генетического кода, подобного испанскому гриппу восемнадцатого года и гриппу, повлекшему пандемии в пятьдесят седьмом и шестьдесят восьмом. Иначе говоря, это, к счастью, не грипп-убийца. К тому же он, кажется, восприимчив к антивирусным препаратам, большой запас которых хранится в ВОЗ и которые в случае необходимости раздадут по аптекам.

– Уже что-то.

– Больных просят оставаться дома, носить маски, все врачи и медперсонал на ногах. Как бы то ни было, и в частности из-за птиц, специалисты начинают работать над вакциной. Мы не поскупимся на миллионы доз и колоссальные расходы. Но эта работа потребует несколько месяцев до стадии испытаний и производства. Вакцина появится не завтра.

Перед тем как уйти, он добавил:

– Я от всего сердца желаю, чтобы… смерть Северины не была связана с тем, что происходит. Она была девушка скромная и честная. Никогда не лукавила. Это была бы катастрофа из катастроф, со всех точек зрения. Для нас, для Института Пастера, для всего мира биобезопасности.