Кидд зашел к себе в каюту, достал шпагу – необходимую принадлежность морского офицера, символ его власти в том случае, когда офицер поднимался на борт чужого корабля. Коул помог застегнуть перевязь и крючок с темляком и ножнами.

– Ничего страшного. Торговец заблудился, – пошутил Том, видя серьезное выражение лица Коула.

Выйдя на палубу, Кидд велел Роусону взять лодочный компас. Матросы спускались в баркас, потом сообща спустили туда ящик с оружием. Ставить мачту и паруса в безветренную погоду было бессмысленно. Вскоре вернулся Роусон с маленьким деревянным ящичком, в котором на шарнирной подвеске покоился четырехдюймовый компас. Кидд определил пеленг – угол между направлением, в котором виднелось незадачливое судно, и направлением, указываемым компасом, – потом осторожно передал ящичек вниз. Затем в лодку спустился Роусон с висящим на боку мичманским кортиком, а следом за ним и сам Кидд.

– Держите румпель, – сказал Роусону Кидд, усаживаясь на сложенные на корме паруса. Напротив него примостился хирург.

– Мистер Пибис почему вы не захватили с собой никаких лекарств?

– Да? А вам известно, что я должен буду лечить? Я попытался уговорить наших бравых служак погрузить всю мою аптеку целиком, однако…

– Прошу вас, мистер Кидд, не теряйте время попусту, – донесся с борта фрегата голос Хоугтона.

– Есть, сэр, – отчеканил Кидд. – Отчаливаем! – бросил он Роусону.

– Оттолкнись, – скомандовал Роусон. – Весла готовь. Вместе взялись.

Кидд спрятал компас в угол на корме баркаса, предварительно удостоверившись, что поблизости нет никакого железа. Возможно, от этого зависела их жизнь.

Люди согнулись над веслами. Грести надо было добрых три мили, однако погода им явно благоприятствовала: море было тихим, а воздух сухим и холодным, хотя в тумане все могло измениться. Кидд видел, как хорошо греб сильными, длинными и плавными взмахами загребной Торн. Его крепкие руки так же хорошо управлялись и с парусами. Сзади него сидел Поулден, Кидд поклялся себе, что сделает из него корабельного старшину.

Роусон стоял, держась за румпель, и глядел вперед.

– Мистер Роусон, – спокойно произнес Кидд, – вы не проверили наш обратный пеленг за последние четверть мили.

Юноша недоуменно обернулся на оставленный позади фрегат и с озадаченным видом снова уставился вперед.

Кидд продолжал тихим голосом:

– Пока мы плывем в выбранном направлении, нам надо регулярно проверять его для того, чтобы, двигаясь назад, мы следовали точно по обратному пеленгу. Если же нет, то…

Услышав в ответ что-то невнятное, Кидд закончил:

– …значит, нас относит в сторону течение с траверза. Тогда, если мы хотим вернуться назад, нам нужно сделать поправку, – и он украдкой бросил взгляд на компас, проверяя их курс.

Белая пелена приближалась, вот она надвинулась, и они внезапно перенеслись из мира с неярким солнцем и бескрайним морем с черными точками кораблей в непроницаемый для глаз белый мир, где почти не было видно солнечного света, который рассеивался в тумане. Людские голоса зазвучали приглушенно, все вокруг стало влажным и скользким. Они медленно двигались сквозь густой клубящийся туман. Кидд то и дело сверял курс, понимая, что только знание обратного пеленга приведет их назад к фрегату. Томас слышал тяжелое дыхание гребцов, на слух оно воспринималось довольно необычно – одновременно и близко, и далеко. Воздух был настолько пропитан парами влаги, что она оседала на его одежде и на рукавах и стекала струйками с полей его шляпы за шиворот.

– Сэр! – Поулден склонил голову набок. – Впереди, кажется, лодка!

– Суши весла! – скомандовал Кидд, и люди сразу перестали грести. – Тихо! Соблюдать тишину!

Матросы замерли на своих местах в напряженном ожидании. Все прислушивались, вокруг лодки отчетливо раздавалось журчанье и плеск воды. Однако впереди действительно что-то двигалось. Раздался глухой стук, по-видимому, дерево ударилось о дерево, послышалось равномерное поскрипывание, причем совсем близко, так могли скрипеть только весла в уключинах. Для уха моряка скрип весел звучал совсем по-будничному, но, с другой стороны, кто и с какими намерениями решился плавать в лодке в такую погоду? Вдруг шум стих, но едва Кидд открыл рот, как шум снова возобновился, став более слабым и осторожным. Но откуда он шел? Белые клубы густого тумана поглощали, искажали, рассеивали звуки, мешали установить их направление.

Томаса охватило предчувствие надвигающейся опасности.

– Разобрать оружие. Я держу румпель. Быстро! – прошипел он.

Деревянный ящик с оружием опустел за минуту. Абордажные сабли, один или два томагавка, заряженные шесть больших пистолетов мгновенно разошлись по рукам. Кидд заметил, что пистолеты заряжены, и возблагодарил в душе оружейников, положивших им все это в лодку. Он вынул шпагу из ножен. Остро отточенная, доныне казавшаяся такой элегантной, шпага теперь представлялась ему хрупкой и ненадежной по сравнению с хорошо знакомым ему широким лезвием абордажной сабли.

Он положил шпагу на колени и взялся за румпель. Роусон нервно сжимал рукоять кортика в ладони, тогда как хирург с безучастным видом откинулся назад. У него не было никакого оружия, на удивленно вскинутые брови Кидда он лишь презрительно улыбнулся.

Чуть подождав, пока его люди не положили оружие возле себя, Кидд рукой сделал знак соблюдать тишину. В полном безмолвии было слышно, как капала с весел вода, плескались волны, но доносившийся раньше до них скрип стих. Кидд весь превратился в слух. Ничего. Он подождал еще немного, машинально отметил, что они двигаются в верном направлении, и тихо приказал:

– Весла, все вместе, опустить.

Весла погрузились в воду, и тупоносый баркас устремился вперед. Но едва матросы сделали один гребок, как увидели прямо перед собой плывущую им навстречу лодку. В тот же самый миг Кидд понял, что это вражеская многовесельная французская лодка типа шлюпа, на носу которой виднелась небольшая пушечка на вертлюге.

– Пригнись! – повинуясь инстинкту, крикнул Кидд и круто повернул румпель.

Пушечка полыхнула огнем, он услышал чьи-то пронзительные крики, затем свист пролетевшего совсем рядом ядра, и в ту же минуту нос вражеской лодки с зловещим стуком ударился о подставленный под углом нос баркаса. Французские матросы с искаженными от злобы лицами и с оружием в руках поднялись, готовясь перескочить на неприятельскую лодку. Баркас раскачивался под ногами английских моряков, также схватившихся за оружие, с обеих сторон неслись яростные крики и вопли, борта лодок почти соприкасались. Англичане и французы обменялись пистолетными выстрелами, в воздухе повисли клубы порохового дыма. Один из французов свалился навзничь с окровавленным и серым от пороха лицом, другой вскрикнул и, согнувшись, выронил пистолет. Наступила страшная пауза, предвещавшая самую беспощадную и жестокую схватку на море.

– Ну, подходите, сволочи! – прорычал Кидд, взмахивая своей шпагой.