При шведском побережье, обращенном к Восточной Европе и отделенном только узкой полосой Балтийского моря, благодаря цепи островов можно плыть из Швеции в земли восточных славян, практически не теряя из виду земли[242].

Как правильно отмечает Амальрик, даже при полном отсутствии свидетельств походов норманнов в земли восточных славян это направление их походов напрашивается само собой. Оно проистекает из географических условий и сопредельности территорий[243]. Из современных историков о том же говорит К. Вестердаль, указывающий на естественную транспортную зону от шведского побережья к Финскому заливу (Westerdahl 2006). И для такого направления активности норманнов существовал стимул в виде притока с Востока арабского серебра по пути «из варяг в греки» (Noonan 1986).

Амальрик говорит о наличии двух направлений торговли норманнов – восточном и византийском. Этим направлениям соответствуют два торговых пути: по Волге[244] и по Днепру. Также он отмечает, ссылаясь на археологические данные, преобладание восточной торговли над византийской. Кроме А. А. Амальрика сторонником более ранней хронологии Волжского пути по сравнению с Днепровским был В. В. Мавродин. По мнению М. И. Артамонова, Волжский путь рано привлек внимание варягов: «По-видимому, то же было и на Верхней Волге, которая рано привлекла варягов как важнейший путь к богатому Востоку, но где они вследствие своей малочисленности не могли прочно утвердиться. В IX в. варяги нащупали путь по Днепру, ведущий в Византию, и еще во второй половине IX в. появились в Киеве» (Артамонов 1988: 3–6). Волховско-Днепровскому пути уделил много внимания Лебедев в своей работе «Эпоха викингов в Северной Европе и Руси» (Лебедев 2005: 546–553), а Волжский путь описал в своей монографии «Великий Волжский путь» Дубов (Дубов 1989). Значение Волжского пути также подчеркивает А. Н. Кирпичников (Кирпичников 2006).

Д. Ф. Диксон посвятил свою статью роли торговли и обоих торговых путей в образовании варяжской Руси (Dixon 1998). Dixon отмечает существование в раннем Средневековье трех центров спроса и торговли: империю Каролингов, Арабский халифат и Византийскую империю. Он отметил наиболее раннее упоминание Волжского пути у Ибн-Хордадбеха в «Книге путей», написанной в 850-х гг. Днепровский путь описан у императора Константина Багрянородного в документе «De administrando imperio», составленном между 948 и 952 гг.

Итак, мы можем сделать вывод, что эти положения работы А. А. Амальрика в целом соответствуют данным современной исторической науки.

[Отношения норманнов и славян]

Говоря об отношениях норманнов и славян, Амальрик формулирует основные вопросы, на которые, по его мнению, следует ответить, рассматривая эти отношения:

1) Когда они [норманны и славяне] встретились, в каком состоянии [норманны] застали аборигенов и в какие отношения стали к ним?

2) Не было ли государство результатом антагонистического столкновения пришлого норманнского и автохтонного славянского начал?

3) Не были ли отношения норманнов к восточному славянству результатом их торговых сношений с Византией и Востоком: сбор дани для торговли и содержания дружины?

4) Почему славяне на великом пути «из варяг в греки» оказались в таком подчиненном положении и как скоро местная знать ассимилировала тонкую скандинавскую прослойку и норманн из повелителя-князя времен Олега и Игоря превратился в наемника-варяга времен Владимира и Ярослава? Когда, иными словами, русское общество и Русское государство из двух враждебных начал слились в целостный организм?

Современная историческая наука занимается вопросами отношений скандинавов и славян и уже частично ответила на поставленные А. А. Амальриком вопросы, но исследования в данном направлении продолжаются[245]. Представляет особый интерес работа А. С. Щавелева, где он разбирает вопрос об отношениях русов и славян примерно в рамках поставленных А. А. Амальриком вопросов[246].