class="p1">А ветер все так же выл в кронах старых деревьев, швыряя снег в лесную чащу, словно хотел навеки запорошить это место, стерев со свету вместе со всеми его мрачными тайнами. Деревья презрительно скрипели сквозь сон: на своем веку они пережили и не такое.

В самой темной чащобе, на верхушке самого высокого дуба выла баньши. Ночная плакальщица, чувствуя чью-то скорую смерть, пела, обхватив тонкими ручками заледеневший древесный ствол, но когда над лесом внезапно пронеслась угольно-черная тень, на мгновение закрывшая темную крутоверть облаков, баньши с визгом свалилась с дерева и в ужасе забилась под корни, повергнув в истерику доселе мирно спавшую молодую дриаду. Но территориальной склоки не получилось: когда тень пролетавшего над лесом существа на мгновение накрыла дуб обе Другие, забыв об извечной вражде, юркнули в забитую листьями яму, где парализованные страхом и пролежали до самого утра. Утром охотники нашли на самом краю леса четырех волков, мертвых и окоченевших и так и не смогли понять, что выгнало зверей из леса и почему на волчьих мордах застыли маски почти человеческого ужаса. Старый лесник, что вел охотничью группу, попробовал прочесть «Дедкину Дорожку» — простейший поисковый заговор, но у него ничего не получилось. «Дедка» — старый леший, хозяин местной чащи, лежал под сугробом в ста шагах от охотников — дохлый, как бревно, полностью лишенный жизненной эссенции.

Существо, что ночью пролетело над лесом, спешило, но, все же, остановилось подкрепиться.

…Старший следователь Департамента Других Дел Александр Фигаро, как правило, не запирал дверь в свою комнату.

Мансарда дома госпожи Марты Бринн, которую Фигаро вот уже почти четыре месяца снимал за очень скромные даже по меркам Нижнего Тудыма деньги, была просторной, светлой, а, главное, теплой. Все щели старого дома сыновья тетушки Марты тщательно конопатили каждую осень, а створки широкого окна были идеально подогнаны и не пропускали ни малейших сквозняков (следователь как-то поколдовал над оконными рамами и теперь, в ближайшие пару лет, старое дерево не должно было ни рассохнуться, ни разбухнуть от влаги).

Однако сегодня утром, в субботу двадцатого декабря, дверь в мансарду была плотно закрыта, а ключ предусмотрительно оставлен следователем в замочной скважине с его стороны.

Если следователь ДДД запирается в своей комнате, значит, тому есть важные причины. Как правило, это разнообразные колдовские процедуры и скромный обыватель, находясь в здравом уме, не станет мешать уединению сотрудника Департамента Других Дел: закрыто, значит, так надо. Да и мало кому захочется присутствовать, к примеру, при спиритическом допросе какого-нибудь Гуги Вонника, двинувшего кони лет, эдак, пятьдесят назад — с непривычки можно и портки испачкать.

Однако то, чем занимался Фигаро сейчас, не особо походило на колдовскую процедуру.

Следователь стоял перед высоким, в человеческий рост зеркалом, заменявшим одну из наружных панелей дверцы платяного шкафа, и из одежды на нем были только черные подштанники.

О нет, Фигаро вовсе не купался в бездне порочной страсти нарциссизма: он слишком хорошо знал, что в свои, без малого, пятьдесят он далеко не тот красавец, каким был, скажем, в двадцать — сказывались сидячая работа и непомерный аппетит. Да и лень-матушка тоже приложила свой резец к фигуре следователя, так что в свои годы он напоминал не Аполлона, а, скорее Купидона: пухлые румяные щеки, внушительный животик и добродушный нрав.

То, чем занимался следователь, было, скорее, медицинским осмотром: Фигаро внимательно, иногда пользуясь большой лупой с перламутровой ручкой, изучал каждый квадратный сантиметр своей многострадальной тушки.

…Не так давно, участвуя в поиске человека ответственного за промышленный шпионаж (и, как позже выяснилось, бесчисленные попытки саботажа) на Тудымской Пружинной фабрике, следователю пришлось столкнуться с весьма необычным существом: фабричным духом. Существо оказалось Другим первой (или ненамного ниже) категории и обладало, к счастью для следователя, специфическими манерами: Фигаро оно спасло от верной смерти, а шпиона, вознамерившегося снести следователю башку, превратило в отбивную.

Уже сам факт такой встречи был серьезным поводом проверится у специалиста. Другие весьма вольно относились к такой штуке, как материальный мир, иногда перестраивая его отдельные элементы просто от нечего делать и человеческие тела не были исключением. Случалось, после столкновения с Другими существами у невольных контактеров резко усиливались колдовские способности, вырастали развесистые рога (кроме шуток) или внезапно вылечивался застарелый геморрой. Для защиты от подобных воздействий и существовали все эти граничные круги и прочие демон-барьеры.

Следователя же угораздило подвергнуться прямому эфирному воздействию Другого в свободном состоянии: существо, по его собственным словам, «отремонтировало» Фигаро. «Ремонт» в своем мгновенном воздействии оказался штукой весьма позитивной, полностью вылечив следователю растяжение связок, заработанное им незадолго до этого. Однако сейчас, спустя почти неделю, Фигаро замечал отдаленные последствия этого «ремонта» и они пугали его до колик.

Во-первых, Другой что-то сделал с его глазами: очки, которыми ему иногда приходилось пользоваться (и в последний год — все чаще и чаще), теперь стали не нужны совсем. К следователю вернулось зрение молодого человека, что само по себе было весьма удобно, вот только…

Уже несколько дней Фигаро с ужасом замечал, что предметы, имеющие относительно высокую температуру он видит гораздо лучше, чем холодные. Например, горячий утюг он был в состоянии заметить даже в полной темноте. Но куда больше пугала его новая способность видеть сквозь тонкие поверхности: входная дверь или кабина кареты больше не были препятствием для обновленного зрения следователя. Да, через подобные преграды он видел только расплывчатые силуэты, но этого было вполне достаточно чтобы до чертиков напугать Фигаро.

Во-вторых, начисто исчезли боли в спине и шее, к которым следователь уже настолько привык, что перестал замечать: что поделаешь — возраст. Теперь же Фигаро чувствовал себя так, словно побывал в руках у опытного массажиста: тело напоминало пушинку, заполненную приятным теплом. К тому же пропал его застарелый «кашель курильщика», с приступов которого неизменно начиналось каждое утро следователя.

Ну и под завязку, вишенкой на торте оказалась его многострадальная лысина.

…Когда в возрасте около сорока лет Фигаро начал стремительно лысеть, он жутко стеснялся и испытывал непередаваемые моральные муки всякий раз, когда этикет требовал снимать шляпу (именно с этого времени пошла его любовь к шляпам-котелкам, для которых требования этикета были не столь строги). Следователь испробовал самые разные заклинания, втирал в голову галлоны алхимических укрепителей и тоников — не помогало ничего. В конце концов, пребывая в бездне отчаяния, он отважился на применение нового экспериментального препарата, который для него выбил у королевских алхимиков комиссар Андреа Пфуй, будучи не в состоянии терпеть полную непродуктивность подчиненного, все мыслительные силы которого уходили исключительно