Мастерская оказалась очень просторным помещением, почти лишенным окон — маленькие отверстия под самым потолком были забраны решетками. Обстановка напоминала одновременно кузницу (такой, какой ее показывают в исторических фильмах), слесарный цех и захламленный офис. Деревянные столы, заваленные инструментами, коробками с какими-то химическими препаратами и скрученными листами ватмана, соседствовали с самым настоящим кузнечным горном с мехами, печью для обжига, со шкафами для папок, компьютером на подставке, факсом, принтером и сканером.

Посредине был водружен портновский примерочный манекен, с которого свисала… стальная средневековая кольчуга, собранная из мелких, смахивающих на чешую колец. Левый рукав и левая половина полы кольчуги были закончены лишь наполовину.

Варлама Долидзе Катя увидела в глубине мастерской возле деревянного стола, на котором грудой лежало что-то пестрое, что именно, она поначалу не разглядела.

Мамонтов тоже был здесь. Он сидел за компьютером, явно блуждая по Интернету.

— Варла-ам, — негромко окликнула Долидзе Зинаида Александровна, — прервись.

Он обернулся.

— Задала ты мне задачу, — сказал он, кивая на стол.

— Ну, сделай что-нибудь, жалко. Все же память о Сицилии. И потом я так к ним привыкла. Они такие славные ребята, — Зинаида Александровна улыбнулась.

И тут Катя, подойдя поближе, увидела на столе кукол. Они были совсем не похожи на обычные детские куклы, а скорее напоминали марионеток, что используются на представлениях в театре. Но и от марионеток они отличались — у них не было палочек-подпорок, управляющих руками. Куклы были довольно большого размера, и было их три: рыцарь в доспехах, дама, похожая на средневековую фею, и мавр — маленькая копия Отелло в плаще из золотистой парчи. Глазастая, красногубая голова мавра была как-то неестественно свернута набок, что придавала ему какой-то жалкий и вместе с тем зловещий вид. Кукла-рыцарь и кукла-дама выглядели гораздо симпатичнее. Особенно понравился Кате рыцарь. Он был такой аккуратненький, стройный, в серебряных доспехах. Забрало его шлема было поднято — кукольное личико было смуглым, большеглазым, добрым. С тонкими, почти женскими, благородными чертами.

— Ой какие! — вырвалось у Кати.

— Нравятся? — спросила Зинаида Александровна. — Это я на Сицилии отыскала. Только там такие делают для карнавалов и уличных шествий. Там очень популярны истории про рыцарей, неистового Роланда и трубадуров. Про сражения с маврами, приключения и про любовь к прекрасным дамам тех времен. Я не удержалась и купила. И представляете — бракованные подсунули! Руки плохо гнутся, у мавра вон башка отвинтилась.

— Ты бы их теребила поменьше, — буркнул Долидзе. — Это ж игрушки для каминной полки. Их просто ставят и пялятся на них, как на деталь интерьера.

— Варлаша, исправь, не ворчи. У тебя ж не руки — крюки золотые, — пропела Зинаида Александровна и подмигнула Кате. — Вот так и живем, так и существуем. Ну, что же вы? Спрашивайте его скорее, а то он сейчас делом займется. Будет только рявкать, как медведь. К нему во время работы лучше не подходи.

— Варлам Автандилович, я бы хотела… — начала Катя, но Долидзе поднял руку, прерывая ее:

— Вам понравилось в моем доме?

— Понравилось. Очень. Такое оружие! А для чего его так много?

— Для того, чтобы покупали, — ответил Долидзе. — Ну, раз вам понравилось, милости прошу ко мне в другой раз.

— Но я…

— Опоздали, многоуважаемая. Когда я имел намерение познакомиться с вами ближе, вы предпочли мне других. Ладно, я человек не гордый. — Долидзе смотрел на Катю из-под насупленных бровей. В глазах его мерцали лукавые огоньки. — Битый час там языками мололи — ля-ля, ля-ля. Все, мое терпение лопнуло. Видите, теперь я занят. А у вас, насколько я понял, нет никаких аргументов настаивать — даже ордера.

— Какого ордера?

— Ну, вон Васе вы ордером на арест угрожали, если он не проводит вас ко мне.

— Мамонтов, я угрожала вам арестом? — громко спросила Катя.

Мамонтов что-то фыркнул нечленораздельное.

— Он рыцарь, он не станет уличать вас. Мне, конечно, лестно, что вы до такой степени мной заинтересовались тогда, в стенах вашей милиции, что пошли на такой дерзкий шаг. Поэтому я не сержусь. — Долидзе усмехнулся. — На вас. Но встретимся мы вот так в неформальной обстановке, когда я сам этого захочу.

— Делать нечего, — Катя развела руками. — А когда вы этого захотите?

— А вы ждите. Только вот разговор у нас не об Авдюкове пойдет. Предупреждаю. Авдюков мне как личность не интересен. А про его дела и про убийство я вообще ничего не знаю.

— А тогда зачем нам встречаться? — спросила Катя.

— Я расскажу вам сказку про меч Реквитур. — Долидзе вдруг с ловкостью фокусника выхватил откуда-то снизу, из-под стола, длинный меч и со свистом рассек им воздух прямо перед Катиным лицом. — Стойте на месте, девочка, не шарахайтесь. Человек вашей профессии должен встречать любые удары, не дрогнув, не моргнув глазом. Только тогда будет смысл.

— В чем? — спросила Катя.

— В нашем разговоре.

— Варлам, перестань, — сказала Зинаида Александровна и улыбнулась Кате: — Это он так пытается флиртовать с вами. Привлечь ваше внимание. Вы ему просто понравились.

Мамонтов повел себя по-джентльменски — доставил Катю до отдела. Уточнил на всякий случай: «Так как мне завтра с повесткой-то?» Катя велела ему утром позвонить следователю Киселевой, чтобы зря не приходить.

— Значит, ты у Долидзе оружейному делу учишься? — поинтересовалась она. — И как, получается?

— Я упорный, — ответил Мамонтов. — Все у меня получится. Со временем.

— Конечно, это лучше, чем в автомастерской «бумерам» кузова битые чинить, — согласилась Катя. — У вас там столько разных вещиц средневековых под рукой — и копья, и латы, и мечи, а вы дуэль с Буркиным затеяли на каких-то вульгарных самоделах. Эх, темнота! А как бы оригинально в протоколе Марьяна записала — «проткнул потерпевшего рыцарским копьем».

— Эту напарницу твою, значит, Марьяной зовут? — спросил Мамонтов, прищурившись.

— Вообще-то Марианной, а что?

— Имя редкое, красивое. Да и сама она ничего. Но злая! Впрочем, на такой хреновой работенке, — Мамонтов покосился на милицейские машины, выстроившиеся на стоянке перед отделом, — не захочешь, озвереешь.

Марьяну Катя разыскала в тире в глубине двора за гаражами. Стрельбы, как непременное дополнение всех учений и строевых смотров, были в самом разгаре. Тир в щеголевском отделе был свой собственный с незапамятных времен — длинный глухой бетонный бокс, в котором пахло порохом и оружейной смазкой.

— Пострелять хочешь? — спросила Марьяна так, словно речь шла о чем-то до крайности приятном.