Выяснили определенно: враги! Прежде их потихоньку лишили бы жизни и никто не узнал, отчего тут валяется четыре трупа. Может, грибов плохих съели или лихоманка какая одолела? Но охотникам до чужого повезло: накануне в одной из штолен осела каменная плита, похоронив под собою сразу троих добытчиков алмазов. Работа, угодная Богу, не должна была останавливаться, так что, возможно, сам Арал послал этих неразумных на замену погибшим рабам.

Обычно для разбирательств с любопытными верховный маг посылал тройку посвященных. Вернее, в каждой из них было двое посвященных и один послушник. Но в этот раз… Маг будто предчувствовал, что случится непредвиденное. Будь их трое, поединок впервые в истории солнцепоклонников мог бы закончиться не в пользу слуг Арала. Те, к своему сожалению, не сразу заметили Аполлона, который по привычке разместился под телегой.

В отличие от Синбата, появление солнцепоклонников он услышал, и через несколько секунд двое солнцепоклонников упали замертво с кинжалами в глотках. Второй раз метнуть ножи ему не удалось. Он успел заметить, как один из нападавших приложил к губам какую-то трубку, и очнулся уже в каменном мешке Аралхамада.

Труп Синбата так и оставили лежать возле догоравшего костра, уничтожив все другие следы. Теперь каждый, кто мог найти его, подумал бы, что вот ехал куда-то по своим надобностям мужик, да сердце подвело. Разве догадается кто-нибудь искать на его теле след укола — маленькую, чуть заметную для глаза точечку?

Хуже всех в плену пришлось Аполлону — он был убийцей двух слуг Арала! Даже Алька, добившийся со временем значительных послаблений для Бати, так и не смог ничего для него сделать. Так что пять лет этот ненавистный Аралу человек работал на самых нижних этажах подземелья, на самой черной работе, но никак не мог подохнуть, а подыскать ему замену сейчас, в кровавое смутное время, было невозможно.

После случая с двумя сопровождающими Алимгафара верховный маг решил до поры до времени наверх не подниматься, тем более что на такой вот случай в подземной стране было заготовлено достаточно продуктов. Смутное время опасно как для законопослушных граждан, так и для тех, кто не в ладу с законом: кто друг, кто враг — поди разберись. Потому, по возможности, лучше его пересидеть.

Пять лет каторги не прошли даром для Аполлона. Наверное, он один из всех, захваченных в рабство, находился в постоянной готовности к побегу. Ни один день у него не проходил без того, чтобы он что-нибудь не узнал или не сделал для него.

Прежде всего на тонкую пластинку он постепенно нанес план всех подземелий Аралхамада. План был миниатюрный и прочесть его можно было лишь с помощью лупы. Для обычного глаза пластинка выглядела небольшим кусочком породы, хаотично исцарапанным. Лупу Аполлон сделал из кусочка горного хрусталя, долгие дни и часы полируя его то мелким песком, то подходящим камнем.

Кроме того, в плену он, казалось бы, родившийся с ножом в руке, вдруг остался без своего привычного инструмента. Долго выдержать без тренировки меткости он не мог, потому наловчился делать не ножи, скорее, дротики из кусочков сталактита. Парочка наиболее тонких и прочных из них были в его тайнике, и Аполлон не сомневался, что в случае его побега из посланных за ним в погоню успокоятся навек со сталактитами в горле не меньше двух…

В плену Аполлон ни с кем из товарищей по несчастью не дружил. Более того, в глубине души он презирал их, смирившихся со своей жалкой участью. Их давно потухшие глаза наводили на мысль об оживших мертвецах, двигавшихся лишь по чьей-то злой воле, без собственных желаний и надежд.

Эти люди часто рассказывали друг другу истории о беглецах, из которых никто не доходил до места, потому что, мол, от слуг Арала уйти невозможно.

"А я уйду!" — упрямо думал он, продолжая все запоминать и примечать. Сейчас ему оставалось узнать последнее: в какие дни и часы на границах Аралхамада пропадает защитный барьер? То, что это происходит, он знал наверняка: слуги Арала и не скрывали, что защиту много лет назад поставил ныне умерший очень могущественный маг. Несколько раз в месяц в течение часа в сплошном барьере как бы открывались ворота, и слуги Арала могли уходить и возвращаться домой по мере необходимости.

Правда, в такие моменты охрана Аралхамада существенно увеличивалась, но солнцепоклонники ждали в основном, не заявится ли кто-нибудь извне? О побеге рабов никто не задумывался, потому что они о воротах знать не могли: это было большой тайной, доверенной лишь посвященным высших ступеней.

Аполлон решил обратиться с просьбой к Альке; прежде он сам решительно пресекал все попытки мальчишки к нему приблизиться, теперь придется отрабатывать задний ход. Конечно, и он, и Батя оказались предателями, продавшимися врагам за миску чечевичной похлебки. Мальчишку ещё можно было понять — золотая дребедень стукнула ему в голову. Но старик-то! На что купился? Подняли его, видите ли, из штольни наверх, занимается легкой работой: то силки для охотников мастерит, то дичь, что они приносят, разделывает, то деревянные ложки-поварешки вырезает. О сокровищах, небось, и думать забыл! У него теперь одно на уме: как бы подольше пожить да на жертвенный алтарь не загреметь!

Но Аполлон ошибался. Привыкший жить и действовать в одиночку, он плохо знал людей. Вернее, он не знал хороших людей. По законам мира, в котором он родился и вырос, можно было почитать все человечество стаей диких зверей, готовых разорвать друг друга ради лучшего куска для себя…

Рабы нижних этажей могли обратиться к посвященным лишь в одном случае: если они желали приобщиться к святыням Арала. Улучив момент, когда Алимгафар проходил мимо отводимых на ночлег алмазодобытчиков, Аполлон при всех попросил его о встрече. Юноша обязан был поставить в известность верховного мага, что он и сделал. Маг разрешил встречу в небольшой келье, которая просматривалась и прослушивалась, как и многие комнаты посвященных. Маг не гнушался народной мудрости: доверяй, но проверяй.

Бывшие соратники стояли друг перед другом. Насколько за эти годы изменился Алька, настолько остался неизменным Аполлон. Было даже странным это его постоянство во внешности: на такой работе надрывались здоровяки и помощнее. Но этот сын шлюхи и неизвестного посетителя борделя словно черпал для себя энергию из камня, который окружал со всех сторон: огонь в его глазах стал ещё более яростным. Неукротимый, несгибаемый человек! Как странно: никто в Аралхамаде не знал наверняка ни об устройствах для подслушивания, ни о замаскированных глазках, но почти каждый вел себя так, как будто они наверняка есть. Было что-то нездоровое в атмосфере этих подземелий, а потому и в отношениях жителей Аралхамада между собой. Наверное, и Аполлон о чем-то таком догадывался, потому что начал разговор так:

— Ночью мне было видение: сам Бог Арал разговаривал со мной. Мое участие в убийстве двух его слуг он пообещал простить, как нечаянное, по неразумности содеянное, если раскаяние мое чистосердечное. Я прошу передать верховному магу, что согласен на любое наказание, вплоть до того, чтобы смыть невольный грех кровью…

Он незаметно сунул в руку Альке пластинку, на которой аккуратно, печатными буквами был написан вопрос: "Когда в стене открывается проход?" Иными словами, Аполлон хотел знать, когда, и насколько открывается защитный барьер.