Валерия не покидало ощущение, что все рассказы Аннушки служили прикрытием для её истинных плотских намерений, которые были очевидны для него.

– Валера! Иди к нам! Что ты ушёл?! – Бурцев вернулся в зал. – Будете допивать вино? – спросила Августа Алексеевна.

– Нет. Я больше не хочу, – сказала Аннушка. – Спасибо, Августа Алексеевна, за ужин! Такого плова я никогда не ела! – добавила гостья и засобиралась.

– Да! Талоны нужно подняться забрать у Аннушки! Сходи, Валера! Тебе они сгодятся! – сказала Августа Алексеевна.

– Пойдёмте – отдам, – коротко сказала Аннушка, не глядя на Бурцева. Молодые люди поднялись на этаж выше.

– Заходите. Сейчас включу свет, – сказала в прихожей Аннушка. Бурцев сзади нежно обхватил девушку одной рукой за нижнюю часть живота, а другой за грудь и тихо сказал:

– Подожди, пока не включай свет. – Аннушка не мешала его рукам касаться себя. Своим задом женщина чувствовала твёрдую плоть Валерия. Потом Анна повернулась лицом к Бурцеву, и они начали целоваться. Это продолжалось недолго. Аннушка отстранилась и, прерывисто дыша, почему-то шёпотом сказала:

– Пойдём в комнату… – За окном смеркалось, но слабый свет через окно ещё освещал небольшое помещение. Аннушка села на диван. Бурцев присел справа от неё и опять начал целовать хозяйку. Он запустил руку под юбку и почувствовал между ног у женщины проступившую влажность на колготках. Повалив Анну за шею на диван, Бурцев быстро задрал юбку и, встав с дивана, двумя руками снял с девушки полностью колготки. Анна не препятствовала ему, а напротив, лежа помогала снять с себя быстрее колготки вместе с трусами, приподнимая свой зад над диваном. В одно мгновение Бурцев приспустил с себя брюки вместе с нижним бельём и, скинув спешно туфли, лёг на Анну. Молодая женщина тихо стонала, на каждое резкое движение Бурцева, и через минуту молодые затихли. Разрядка пришла к Валерию быстро из-за того, что он весь вечер был возбуждён от прикосновений под столом. Бурцев ладонь подложил Анне под затылок и невольно попытался ощутить ту самую ямочку, которая для него теперь имела магическое значение. «В таком положении у женщины не прощупывается ямочка…» – подумал Бурцев и опять по привычке испытал знакомую слабую брезгливость к использованной женщине.

– Анна, я пойду… Мне завтра рано вставать, – сказал Валерий и был рад, что в комнате темно и Анна не видит его глаз.

– Иди… – тихо, не вставая с дивана, ответила соседка. Мать дома мыла посуду и удивлённо посмотрела на сына.

– Вы даже не поболтали?!

– Если бы завтра не уезжать, то побыл бы у неё подольше. Вот вернусь – схожу к ней в гости, – сказал Валерий намеренно, чтобы порадовать мать.

– Ну, ладно. Ложись тогда спать. Не забудь будильник завести! – сказала мать чуть громче. Валерий пошёл в ванну и принял тёплый душ.

Утром за Бурцевым пришла машина, заказанная с вечера по телефону. Через час поезд тронулся с вокзала. Валерий сидел у окна и наблюдал, как проплывают мимо старые с отлетевшей штукатуркой деревянные двухэтажные пригородные бараки. Затем пошёл смешанный лес, поля, маленькие деревеньки из нескольких изб, опять лес. Бурцев вспомнил вчерашний вечер и Аннушку. «Какая хорошая девица, но не для меня… Что я могу ей дать? Только неприятности и горе в будущем. Какой открытый, чистый, но грустный у неё взгляд… Я ей, по-моему, нравлюсь… Она не та, ради которой я бы мог потерять голову, но может ли теперь существовать такая после того, когда я в пьяном состоянии застрелил женщину тотчас после близости?.. Трезвый я не смог бы убить Зою… Я почти уверен в этом, но Бог зачем-то лишил меня разума…» – думал Бурцев, глядя на мелькающие огромные сосны за окном. Через два часа дороги на юг лес сменился полями и небольшими кустарниками. Открылся далёкий горизонт. Напротив Бурцева за столиком сидела молодая женщина с ребёнком лет пяти, который не мог сидеть на месте и смотреть только в окно. Женщина то и дело заправляла волосы за уши, чувствуя взгляд Бурцева. Мальчик все время рвался к проходу, чтобы обследовать вагон и повидать всех пассажиров. Мать на непоседу шипела, но это на мальчишку не действовало. Молодой маме пришлось вылезти из-за стола и пойти за сыном, чтобы он чего-нибудь не натворил. «Мальчику непременно нужен отец. Если бы я взял в жены Аннушку, и она родила бы такого же ребёнка, то кто бы из него вырос без отца? Это, возможно, был бы несчастный человек, потому что без отца мальчик редко не попадает под влияние таких же ребят из неполных семей, которых в стране очень много… А может, моя мать с Аннушкой смогут воспитать достойного парня? Нет! Если со мной что случится, то Анна выйдет опять замуж. У мальчика обязательно возникнут проблемы с отчимом, и сын, как тысячи детей, вынужден будет уйти, в лучшем случае, к бабушке… Это только тем хорошо, что моя мать будет иметь смысл жить после моего ухода…» – продолжал рассуждать Бурцев.

ГЛАВА 8

– Поезд будет стоять пять минут! – громко объявила полная проводница в тёмно-синей поблескивающей юбке со складками ниже живота для пожилой пассажирки, которая хотела выйти на перрон и что-то купить. Бурцев с большой сумкой вышел из вагона.

– До свидания, – сказал Валерий проводнице на выходе и направился к небольшому зданию вокзала, оштукатуренному и окрашенному с добавлением светло-зелёного колера. Вокруг тюльпанообразных переполненных бетонных мусорниц было наплёвано, набросано много окурков, обёрток и всевозможных измятых и разорванных бумажек. У входа в здание стоял заросший и сутулый мужчина в измятом пиджаке. На ноги у него были надеты сношенные сандалии с открытым носком, откуда торчали грязные пальцы с длинными, загнувшимися внутрь, чёрными ногтями.

– Парень, дай сколько можешь. Не ел уже три дня, – сказал нетрезвый и дурно пахнущий мужик Бурцеву. «Просящему у тебя дай и не отвращайся…» – вспомнил Бурцев тотчас Евангелие. Хотя сначала ему хотелось сказать неприятному просящему, что нужно работать. Было очевидно, что хлеб этого несчастного человека интересует в последнюю очередь – ему прежде всего хотелось чего-нибудь выпить. «Мне не дано знать, почему и для чего он просит…» – подумал Бурцев и выгреб всю мелочь, что была в кармане брюк. Высыпав в грязную ладонь опустившегося человека все монеты, Валерий почувствовал лёгкое удовлетворение и приятную уверенность среди незнакомых людей. Заросший нищий долго кланялся и крестился вслед Бурцеву.

На небольшой площади перед вокзалом стояли в сторонке две «чувашки», так называемые автомобили такси, прошедшие капитальный ремонт в Чебоксарах, которые легко определялись по угловатым передним крыльям. Было видно, что услугами такси в этом маленьком городке мало кто пользовался. Валерий подошёл к двум разговаривающим таксистам и спросил, кто из них согласится довезти его до села Степное.

– Если двадцать рублей не жалко, то поехали, – сказал паренёк с угрястым ухом.

– Сколько туда километров? – спросил Бурцев.

– Километров двадцать пять будет, – ответил второй таксист, что постарше.

– Поехали, – согласился Бурцев. Через некоторое время машина пронеслась мимо знака «с. Степное». Две длинные улицы пересекали друг друга в центре населённого пункта.

– Мне нужна улица Молодогвардейцев, дом 2. Это значит, где-то в начале одной из улиц, – сказал Валерий. Таксист посмотрел по сторонам и определил, куда ехать. Всюду ходили гуси с грязными лапами, а толстые куры что-то беспрестанно клевали в траве. Кое-где паслись у домов козы, привязанные на верёвку к вбитому в землю колышку. Народу в селе казалось словно не было вовсе.

– Вот этот дом должен быть по улице Молодогвардейцев вторым, – сказал таксист и остановил машину возле трёх женщин, что стояли рядом с бортовой автомашиной. – Это Молодогвардейцев, 2? – спросил таксист у женщин, и те подтверждая, кивнули головами.

– Вы кто им будете? – спросила одна из женщин вышедшего из машины Бурцева.

– Кому им? – в свою очередь спросил у женщин Бурцев.

– Хозяевам дома – Катерине с Николаем.

– Я от родственников Николая приехал, – с нехорошим предчувствием ответил Бурцев на вопрос женщин с хмурыми лицами.

– Померли они оба, видимо, ещё