Расположенные по бортам лазерные турели корабля развернулись в их сторону, и сквозь Силу Мейс почувствовал, как на них сходятся линии прицелов наводящих компьютеров. Два поврежденных корабля также вышли на позиции и взяли Мейса на прицел. Они координировали свою стрельбу, так что ему даже не стоило надеяться увернуться. Он и не стал. Он остановил Гэлфру.

Он застыл с пустыми руками, ожидая, пока они откроют огонь.

Ожидая возможности преподать им небольшой урок в искусстве ваапада.

Их пушки изрыгнули энергию, и Мейс погрузился в Силу, не оставив от себя ничего, кроме очертаний намерений. Более не было действий Мейса Бинду: была Сила, действующая через Мейса Винду. В его левую руку скользнул световой меч Депы, а в правую - его собственный. Зеленый поток стал эхом джунглей для фиолетового в тот момент, когда они вдвоем встретили рвущиеся вперед цепи красных лучей.

Ваапад - известный своей опасностью хищник Сарапина, мощный и ненасытный. Он атакует невероятно быстрыми щупальцами. У большинства особей таких щупалец семь. Иногда - двенадцать. У самого крупного убитого было двадцать одно. Самым интересным свойством ваанада было то, что нельзя было понять, сколько у него щупалец до того, как он умрет они двигались слишком быстро, чтобы их можно было сосчитать. Почти настолько быстро, что их нельзя было увидеть.

Словно руки Мейса,

Энергия буквально поливала его, но лишь брызги касались его здесь и там, все остальное возвращалось в ТВК. «Молния» не была способна пробить их тяжелую броню, но лазер производства «Тэйм и Бэк» - совсем другое дело.

Десять лучей коснулось лезвий. Четыре из них вер-нулись к поврежденным кораблям, ударив по их броне и заставив их дрожать так, чтобы наводящиеся компьютеры не смогли попасть в цель. Еще шесть попали в обзорное стекло третьего ТВК, оставив после себя зияющую дыру в транспаристиле.

Мейс отпустил мечи, прокрутил гранатомет на ремне и выстрелил от бедра. Граната, управляемая Силой, пролетела точно в дыру в кабине. Изнутри раздался глухой звук лопающегося шарика с водой: «блумп» - и из дыры вылетела белая жижа глопа.

Мейс недовольно хмыкнул: он думал, что зарядил найтинит.

Затем он пожал плечами: «Ну а какая, в сущности, разница?..»

Один из передних турбодвигателей всосал в себя полосы быстро твердеющего глопа, начал чавкать и разлетелся на куски. Корабль сильно накренился. Его команда, скованная клейкой жижой глопа, могла лишь смотреть в ужасе, как их корабль понесся в сторону склона. Он внушительно взорвался, расплескав пламя на три сотни метров вниз по склону.

Мейс подумал: «А теперь, мой следующий фокус…»

Он отпустил подствольник и вытянул вперед руки, в которые тут же вновь скользнули световые мечи…

Но два поврежденных ТВК улетали на полной скорости, превращаясь постепенно в маленькие точки на фоне застланного дымом неба.

Мейс хмуро смотрел им вслед.

Он чувствовал себя удивительно напряженным.

Недовольным.

Это было… странно. Неудобно.

Его невероятная честность перед самим собой не позволила ему отбросить слово, которое правильно описывало ощущение.

Он был неудовлетворен.

Из личных дневников Мейса Винду

Не знаю, сколько я там стоял, хмуро уставившись в небо. Наконец, я достаточно овладел собой, чтобы соскользнуть со спины Гэлфры и отпустить связь с ней. Обретя свободу, она отправилась вверх по склону, по обжигающим камням в поисках Шрам.

Ник, спотыкаясь, спустился по склону, обходя затухающее пламя и полурасплавленные камни, что по-прежнему светились темно-красным. Похоже, он был сильно впечатлен боем. Он казался безумно счастливым, нервозный энтузиазм переполнял его, опьяненного адреналином и по-детски улыбчивого. Я не слишком хорошо помню, что он тогда говорил, кроме одной фразы про то, что я «не человек, а офигенная боевая машина».

Что-то вроде этого. Я не уверен, что он сказал именно «офигенная».

Большая часть того, что он говорил, потонула в реве внутри моей головы: ураган внутри моего сердца, отзвуки взрывов битвы и уходящее ощущение слияния с Силой.

Когда он дошел до меня, я заметил, что он ранен: кровь текла по лицу и шее из глубокого пореза на голове, возможно пореза от какого-нибудь каменного осколка. Но он продолжал без умолку говорить о том, что никогда не видел ничего подобного, пока я не остановил его, взяв за руку.

– У тебя идет кровь, - сказал я ему, но темное свечение не исчезло из его ясных голубых глаз. Он продолжал твердить: «Один против трех ТВК. Трех. Один».

Я сказал ему, что я был не один. И процитировал Йоду:

– Мой союзник - Сила, - он, кажется, не понял, так что-я пояснил. - На моей стороне было численное преимущество.

То, что произошло затем, я помню невероятно живо, невзирая на то, как бы я хотел стереть это из своей памяти.

Я все еще не мог заставить себя не смотреть вслед.: двум поврежденным кораблям, которые к тому моменту превратились в две маленькие дюрастильные точки, двигающиеся по безграничному небу. Ник проследил за моим взглядом:

– Да, я знаю, что ты чувствуешь. Жалеешь, что не поджарил их всех, да?

– Что я чувствую? - я резко повернулся к нему. - Что я чувствую?

Мне внезапно нестерпимо захотелось ударить его в лицо. Захотелось настолько сильно, что у меня даже сперло дыхание. Я хотел… мне было необходимо ударить его. Ударить его в лицо. Почувствовать, как мой кулак дробит его челюсть.

Чтобы он заткнулся.

Чтобы он не смотрел на меня.

Понимание в его голосе, знание в его холодных голубых глазах…

Я хотел ударить его потому, что он был прав. Он знал, что я чувствовал.

Это желание было настолько уродливым, что просто шокировало меня.

Он сказал, что я хотел уничтожить и улетевшие корабли. Да, я хотел сорвать их с неба и увидеть, как они полыхают. Никаких мыслей о том, что я уже забрал жизни людей в первом корабле. Никаких мыслей о жизнях, которые я бы забрал из этих двух. Я сквозь Силу ощупал горящие обломки на склоне, ища чего-то среди пламени.

Мне бы хотелось думать, что я искал выживших. Проверял, не осталось ли там людей раненных достаточно слабо, чтобы их можно было спасти из-под обломков. Но если быть полностью честным, я не могу этого утверждать.

Возможно, я просто хотел почувствовать, как они горят.

И если быть честным, я не могу сказать, что жалею о том, как повернулся бой.

Я забрал их жизни в самозащите и защите других, но ни я, ни эти другие не были невиновными. Я не могу с чистой совестью утверждать, что мои корунайские компаньоны более заслуживают жизни, чем те люди, что были в ТВК. Я не могу назвать то, что я совершил на перевале, исполнением моего долга джед'ая.