Вета, не выдержав, толкнула его в грудь. Опешив на долю секунды, он со всей силы кулаком ударил ее по лицу. Вета упала прямо в лужу на стадионе. У Виктора, похоже, был нервный срыв. Он орал матом: «Тварь, так что я, по-твоему, не мужик? Раз у тебя теперь денег больше чем у меня? Ёб… ая сука! Ты конченая китайская шлюха! Знаменитость, твою мать! Белорусская б… ть знаменитость!»

У него в конец сорвало крышу. Он наотмашь со всей силы бил ее ногами. В коричневых лакированных туфлях, которые она ему купила в подарок, бил ее тело, ее, папину принцессу, лежащую на земле в грязи после дождя.

На следующий день, без пяти девять утра, Вета с абсолютно спокойным выражением на опухшем и разбитом лице, стояла перед подъездом здания суда. Она ждала открытия учреждения. Никакие мольбы, клятвы, доводы, уговоры Виктора уже не могли ничего изменить. Их совместной жизни, их браку, их семье и любви пришел конец. Отец был прав, настолько прав, что даже не пришел тогда на их свадьбу. Ефремов был также прав. Любовь предала Вету. Тем утром она подала заявление на развод. Ей, как и Лизе, было почти 27 лет.

Эти молодые женщины, впервые столкнувшись с такой неприглядной стороной жизни, о которой обе даже не подозревали, должны были теперь строить себя заново. Чистое и наивное сердце, которое еще не видело жизни.

Вета была воспитана на вере в любовь и доверии к людям, на мечтах, устремленности и возможности всего на свете; Лиза – на образчиках русской классики и том великом и жертвенном образе женщины, который пропагандировали и воспевали в поэмах и романах самовлюбленные мужчины-авторы. Вера пропала, а любовь завяла.

Любить вас долго было б скучно,

Любить до гроба – право, смех…24

Им обеим предстояло начать жизнь заново…

Оглядываясь назад, теперь я понимаю, что ни одному из этих браков не было суждено выжить. Была это любовь или иллюзия? Нужно ли любви самопожертвование? Должна ли женщина предавать себя? А мужчина?

Для юных растущих людей, соблазненных славой, деньгами, статусом, тщеславием, женскими доступными телами и самоуверенностью молодости ― у них никогда не было шанса.

Вскоре она улетела в Америку…

В тот день, это была суббота, все мое существо взорвалось. Миллионы стрел вонзились мне в мозг.

Весь день я была в бешенстве, чередующемся с истериками. Стресс от связавших меня обязательств ДДД: дом – дети – деньги, работай и плати. Вырастить детей – это удовольствие, которое в Штатах стоит очень дорого, а все остальное – это просто головная боль. Сумасшедшая скорость моей жизни уже два года не давала мне вздохнуть ни на минуту. Массажный салон не казался уже таким стрессом. Не то что белка в колесе, а сурок, хрипя бегущий по лабиринту, я не видела ни света в конце тоннеля, ни солнца днем.

Приезжая на работу не выспавшись, я носилась между совещаниями, встречами с клиентами и офисом, каждый год наматывая по 10 тысяч миль на своем лексусе. При этом всем я постоянно достигала всяких там вершин по продажам, меня ставили в пример и давали мне большие премиальные. Которыми я теперь уже платила за дом и за все наши с Полом долги и развлечения.

То утро началось со звонка матери, которая решила мне высказать свое «фе» по какому-то очень важному вопросу. Ах да, вспомнила, вчера мне нужно было выговориться, а подруг я больше не имею, и я звонила ей в слезах и говорила, что Пол объявил мне две недели назад, что собирается съехать.

Едва сдержавшись, не показав ей своих слез, я повернулась на другой бок и увидела, что его действительно рядом не было. Я хочу его тепло рядом со мной! Я лежала и тихо плакала, вспоминая наш последний разговор две недели назад.

Ход конем! Тут не к чему было и придраться. Его сыновья, с которыми благодаря моим родительским инстинктам, настойчивости и поддержке он наконец-то за последний год выстроил мало-мальски нормальные отношения, якобы поставили его перед выбором.

– Они хотят со мной жить, пойми меня, я так долго был для них никем. Теперь мы друзья, и я должен выдернуть их из дома этой бляди, их матери! – он преданно смотрел мне в глаза, при этом целуя мои руки. – Если бы не ты, я никогда бы и не узнал, какой я замечательный отец! Ты же никогда не повернулась бы к своим детям спиной ради меня! Я восхищаюсь, какая ты отличная мать!

Я рыдала. Что я могла сказать? «Выбери меня»? Ни один человек не должен стоять перед таким выбором. Грамотный ход, Пол! Он знал мои слабые места. Все мои точки. Я проиграла, даже не вякнув.

– Между нами будет все как и было, я без тебя не могу. Я просто сниму дом для них, а сам буду с тобой все время! – клялся он мне, сам чуть не плача от безысходности своей ситуации.

Я верила. Но на следующий день, приехав с работы, обнаружила, что из шкафа пропали все его вещи. Так что, получается, дом уже снят? Это не такой быстрый процесс… Паника!

– Мы же еще не все обсудили! – истерично кричала я в трубку.

– Baby, не волнуйся, но я же останусь и тут, с пацанами иногда ночевать, мне же нужно иметь, во что переодеться, – терпеливо объяснял он мне. – Я прилечу к тебе при первой возможности. Talk soon!25»

Опять это soon! Soon – это когда? Мое сердце увяло, даже стучать не могло. Такого упадка сил у меня никогда не было.

Я уже неделю пролежала в кровати. У меня была высокая температура, лихорадка, и я периодически впадала в прострацию. Не помню, что происходило в моем доме. Смутно припоминаю, что приезжала мать, не то покормить детей, не то забрать их. Она даже не зашла ко мне в спальню. Я просто лежала там, вся мокрая от слез и пота, с температурой, пытаясь дышать, пытаясь продержаться хотя бы еще один день.

Но в ТОТ день я была обязана появиться на работе. Суббота, 7 мая, давно назначенный обязательный тренинг по повышению квалификации. После этого я провожу еще полгода назад запланированный семинар, и к 16:00 участвую в каком-то мероприятии по сбору средств в поддержку кого-то, устраиваемую в центре Чикаго, в шикарном пентхаусе небоскреба, одним из моих самых влиятельных клиентов. Я нарасхват. Мой календарь расписан на год вперед. Я уже очень хорошо знакома со всеми цветами гламура и бизнеса Чикаго.

Меня успокоило то, что вчера Пол наконец-то предложил встретиться. Телефон сросся со мной к тому времени. Он стал частью меня – и в постели, и в туалете, и во время еды или работы я не выпускала его из рук. Пол сказал, что тоже будет в Сити, и предложил мне вместе провести выходные, как мы иногда делали. «Я забронировал наш отель на субботу, дай мне знать, во сколько и откуда тебя забрать! Я так соскучился!» – кричал он мне в трубку.

В тот день в шесть утра я наконец-то вылезла из кровати. Мне хотелось, чтобы все мои мероприятия побыстрее закончились, и я увидела любимое лицо. Силой запихнув себя в душ, смывая с себя недельную грязь и терпкий запах пота, я стояла под струями горячей воды, опираясь о ледяную французскую плитку стены, которая раньше никогда не казалась мне такой холодной в душе с ним. Ни дорогой макияж, ни укладка моей роскошной стрижки, ни белоснежная офисная приталенная рубашка, юбка-карандаш, высокие каблуки, ни даже моя любимая сумочка LV не доставляли мне сейчас никакого удовольствия. Захватив огромный кейс с документами, я села в машину. По дороге в офис я всегда заезжаю в Старбакс – double frapuccino, пожалуйста – пять долларов – спасибо – хорошего дня.