Матлаков перепугался и закрыл руками лицо, сжался в комок.

— Тихо, тихо. Нас не достанет.

Матлаков судорожно вытащил еще одну салфетку, обмотал ладонь и схватился за ручку над головой. Начал глубоко дышать с закрытыми глазами.

— Ты здоров, вообще?

Матлаков кивнул.

— Ты лучше расскажи мне о Марисе Болодисе. Что он за человек?

— Конечно, — с каждым выдохом Матлаков успокаивался. — Марис. Когда-то я безумно восхищался его умом и талантом, — произнес он уже со смакованием. — Хотя он был старше меня всего на десять лет, я всегда представлял его мудрым Мерлином. Он всегда знал ответ на любой вопрос — как расшифровать данные сейсмостанции, закадрить девчонку или приготовить вкуснейший плов.

Максимов лавировал между машин, то выезжая на обочину, то нагло подрезая. Хотя это не было обычной манерой его езды, порой он поступал так из ребяческой забавы. Сейчас же того требовали обстоятельства и время.

Матлаков продолжал говорить, погрузившись в себя:

— Мы работали на участке Ванкорского месторождения в западной Сибири. Я только после института, а он уже начальник сейсмопартии. Но как то так вышло, что мы сразу сдружились. Оказалось, что он также как и я увлекался астрономией, любил историю и фантастику читал. Нашим общим любимым рассказом был Взрыв Александра Казанцева. Тогда я, как и многие советские дети, как говорят сейчас, балдел по нему. В рассказе Казанцев предположил, что над Тунгуской взорвался не метеорит, а инопланетный космический корабль. Его доводы казались нам вполне убедительными. Если говорят, был метеорит, то почему нет кратера и самого метеорита? Годы шли, а новые и новые экспедиции ученных возвращались ни с чем. Вопросов становилось больше чем ответов. Марис вдохновил меня и нашего общего друга Сашку Чемезова взять отпуск и отправиться в собственную экспедицию искать следы космического корабля пришельцев. Мы верили, что с нашими знаниями геологии и геофизики обязательно добьемся успеха.

Группа во главе с Болодисом приехала в северный поселок Ванавару в конце июля 1972 года. В это время температура воздуха едва превышала двадцать градусов, а ночью не поднималась выше десяти. С собой удалось прихватить геофизическое оборудование, дозиметры и лучшие на тот момент карты. Жена Болодиса Людмила после долгих уговоров согласилась оставить их сына матери (зятя теща не жаловала давно) и поехать с мужем — стать для всех членов группы мамой, главной хозяйкой и помощником.

Поселок встретил очередных туристов прохладно. Местным жителям чертовски надоели толпы советской молодежи, приезжающие каждое лето со всех концов страны и снующие по лесу. И поиск метеорита был для них далеко не первоначальной задачей. Это было место, где можно погрузиться в романтику неизведанного, почувствовать себя частью главной загадки века. Днем они пробирались сквозь полчища комаров к месту официального падения метеорита, а ночью пели песни у костра под навесом звёздного сибирского неба. Они знакомились, становились друзьями, находили вторую половинку, обещали друг другу встретиться на следующий год и обязательно приезжали вновь. Непреодолимая сила познания, командный дух и атмосфера сверхъестественного манила их раз от разу в чащу непроходимой тайги. А на следующий год приезжали новые лица, еще совсем розовые и прыщавые, но уже пропитанные рассказами завсегдатаев с заученным наизусть Взрывом Казанцева. Тайна и любовь к приключениям вновь и вновь толкала их вперед через непроходимые болота и стаи пожирающих насекомых, никогда не спящих и всегда голодных. И каждый от мало до велика, студент или ученый, верил, что именно в этот раз удастся ответить на главный вопрос: что на самом деле произошло 30 июня 1908 года в 7 часов и 14 минут утра?

С падением железного занавеса в Ванавару хлынули потоки научных экспедиций со всего мира. Казалось, что новые умы и современное оборудование, наконец, дадут все ответы. К сожалению, доказательства оказались давно затоптаны ногами, упавшие от взрыва деревья сгнили и превратились в труху. На их месте выросли могучие сосны, не видавшие на своем веку никаких потрясений и не оставившие следов. Появлялись все новые теории от подземного извержения вулкана до последствий экспериментов загадочного физика Николы Теслы. Каждая теория набирала все больше доказательств и почитателей, что отдаляло разгадку все дальше от истины.

Но это было уже после. А в 1972 году группа из четырех человек со всей уверенностью направилась вглубь леса на северо-запад от поселка с единственной целью и слепой уверенностью — найти разгадку.

Марис вел группу уверенно вперед. Вся его необузданная энергия невидимыми связями заряжала остальных. Помимо карт ему удалось раздобыть страницу журнала «Вокруг света» 1931 г. с картой-схемой местности. Нарисовал ее Леонид Алексеевич Кулик, первый советский исследователь тунгусского феномена.

Холодными вечерами у костра, перекрикивая журчание реки Хушма, Марис рассказывал об экспедициях Кулика. Для него исследователь был близок к божеству. Если бы знаменитый ученный в 1920 году случайно не наткнулся на никому не известную газету «Сибирская жизнь» от 12 июля (30 июня по старому календарю) 1908 года с крохотной заметкой об упавшем метеорите, неизвестно, сколько лет бы весть о тунгусском феномене оставалась под покровом неизвестности. Журналист писал, что пассажиры поезда близ уезда Филимонова стали свидетелями падения огромного метеорита. Поезд остановил машинист, а толпа хлынула к месту падения «далекого странника». Подойти близко им не удалось — метеорит был сильно раскален и вошел в землю, а торчала только его раскаленная верхушка.

Несмотря на то, что описание было далеким от действительности, на Кулика оно произвело сильнейшее впечатление. Тогда молодой ученый заручился поддержкой академика Вернадкого и только в 1927 году организовал первую экспедицию к месту падения метеорита. Увиденное в девственной тайге поразило Кулика до глубины души. Более двух тысяч квадратных километров поваленного, выдранного с корнями леса — самое большое в истории пустынное кладбище деревьев, размером с Москву. В эпицентре торчали голые столбы мертвых сосен с обожжёнными от тепловой волны ветками. Именно эта деталь и привела Кулика к мнению, что метеорит не достиг поверхности земли, а взорвался на высоте нескольких километров. Радость находки быстро сменилась разочарованием — никакого раскаленного камня не удалось найти, не было даже воронки, не было вообще ничего, кроме последствий взрыва.

— Мощность взрыва пятьдесят мегатонн. Вы хоть представляете насколько это много? — задыхался Марис.

Костер отбрасывал на кустарники за его спиной зловещую тень, жестикулирующую руками, как лапками паука, в непонятном шаманском танце.

Матлаков и остальные только качали головами.

— Это равно взрыву пяти тысяч атомных бомб сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Только представьте, — Марис крутил в руке картофелину. — Если бы взрыв произошел на пять часов позднее, то из-за вращения земли он случился бы над Ленинградом. Город был бы стерт с лица земли. Миллионы погибли бы.

Постепенно энтузиазм путешественников сходил на нет. Сказывалось постоянная сырость, искусанная до волдырей кожа и невыносимая усталость. Они давно свернули с туристических троп и вот уже несколько дней не видели ни одной живой души. Все чаще навстречу попадались гниющие сосны, вырванные с корнями взрывной волной. Давно изъеденные и высохшие они лежали параллельно друг другу, как рельсы забытой железной дороги.