Каково?

И это про вздорную толстуху, от которой его величество скривился еще при первой встрече. И кто из них двоих бредит? Он или барон?

Эдоард общался с Лилиан один раз. Но мнение о ней составил. Или зря? Все-таки день свадьбы, тут любая женщина ведет себя неадекватно. Но Джес потом…

С другой стороны, женился мальчик по расчету, ради верфей, так что ожидать от него любви к истеричной толстухе не приходится.

А если не истеричной? Умной… и даже красивой?

Эдоард только головой покачал.

Концы определенно не сходились.

Еще после визита дочери он отписал барону Авермалю с голубиной почтой, приказывая разузнать все о графине Иртон. Все-таки мало ли что… Если графиня чудит… Там же Миранда. Нельзя сказать, что Эдоард безумно любил внучку. Но чем-то она напоминала ему Джесси. Те же волосы, глаза, губы. Только была капризной и нервной.

Да и часто общаться не удавалось. Как приказать приводить малышку во дворец? Втайне? Можно и так. Но долго секрет не сохранить. Люди начнут сплетничать. Да и не умел его величество находить общий язык с маленькими детьми. Разве что в присутствии нянек и гувернанток.

Но Эдоард все равно иногда думал о малышке.

С одной стороны, она в Иртоне. Вроде бы в поместье все в порядке. Отчеты Джес получал регулярно. Мачеха тоже не должна ей интересоваться. С чего бы?

Но вот если она рехнулась, выгнала докторуса, к которому раньше прислушивалась, и чудит? Не опасно ли с ней малышке?

До письма он надеялся на лучшее. Теперь же…

Непонятно.

А что непонятно, то опасно.

Эдоард потер лоб для душевного равновесия и взялся за перо. Надо написать Авермалю, пусть разъяснит, что там с Лилиан Иртон. Уточнить ее описание – светловолосая толстуха? С кем она была, что делала, почему барон назвал ее умной женщиной?

В первом письме Эдоард не требовал подробностей. Но сейчас…

Пусть Торий направит в Иртон гонца, доверенного, да кого угодно! И подробно отпишется о состоянии дел в поместье и о Миранде Кэтрин Иртон. Как девочка, доехала ли до поместья, поладила ли с мачехой.

А Эдоард подождет второго письма. А потом и отчета гонца.

Неладно что-то в Иртоне. Но не рубить же сплеча?

За годы своего правления Эдоард отлично усвоил простую истину: «Решения, принятые на основе недостаточной информации, чаще всего оказываются неверными».

Да, иногда нет времени ждать. Но разве сейчас тот случай? Как бы ни рехнулась Лилиан Иртон – с ребенком стража, учителя, гувернантки плюс доверенный Джеса. Да и управляющий, и пастор… В обиду ребенка не дадут.

А рубить сплеча…

Зачем?

Подождем, посмотрим, что напишет Торий.

Буза во многом произошла по вине Лили. Была запланирована и продумана. Только девушка не рассчитывала, что это произойдет так скоро.

На кухне сцепились няньки леди Миранды.

Причиной действительно послужила Кальма. Которая, будучи дико недовольной, отправилась на кухню и за обедом высказала слугам все, что думает о мерзавке-графине.

К чести служанок и даже крестьянских девушек, те махнули на Кальму рукой. Мол, чего ты петушишься?! Графиня не зверь, никого, кроме одного конюха, не выпорола, за работу даже доплачивает, хотя мы и так должны на нее пахать, от барщины освободила, мельницей крестьяне попользовались, да и сейчас трое лучших уборщиц от нее красивую крашеную ткань получат, какую здесь не сделаешь… Одним словом, не самый худший вариант. Так чего возмущаться?

Поддерживала и Мэри. Она отлично знала, что нравственность – больной вопрос. А здесь ее спокойно терпят. Хотя она ожидала, что выгонят сразу же за управляющим. А графиня иногда и мелочью жалует, то платочек, то еще чего…

Эммы в тот момент не было на кухне. А Кальма расходилась все больше и больше. И ломилась вперед.

– Да ваша графиня! Она, может, вообще шильда! Нормальная женщина себя так вести никогда не будет! А эта! Безбожников в дом привела! Они по ночам ее спальню охраняют и Альдонай знает еще чем там занимаются!

Вот на этих словах, не дав развить тему, в кухню вошла верная Марта и вскипела:

– Ах же ты дрянь бесстыжая! Да как твой поганый язык только поворачивается Лилюшку поносить?!

Кальма даже напора не потеряла.

– А то вы сами не видите, что ваша Лилюшка творит?! Весь замок вверх ногами!

Вообще-то Марта тоже иногда так думала. Но… мало ли что откроется у человека, который побывал на грани смерти?

И это же ее Лилечка, это она ее такой воспитала, вырастила, с ложечки кормила, ночей не спала… Нянька искренне считала, что все с ее девочкой нормально. А что странности… А кто бы тут остался прежним? Чуть ли не с того света ее вытащили, убийцы, опять же, бегают…

– Твое какое дело, гадюка подколодная?! – отбрила Марта. – Ты и за своей-то госпожой уследить не можешь, а на графиню киваешь! Скажи, что она тебя изругала по-всякому за недосмотр, так это правдой будет!

– Да у меня ребенок всегда присмотрен! И ухожен!

– Чуть под ножом убийцы не оказался! Так-то ты за девочкой смотришь!

Кальма немного сдулась. Но ненадолго.

– Это случайность! А убивать вашу графиню приходили! К хорошему человеку убийцы не придут!

Ну тут Марте было что сказать:

– Да ее чуть из-за мужа не убили! Он там завел шашни с какой-то вертихвосткой, а та убивца наняла! А госпожа моя страдает…

– Ага, весь замок вверх тормашками стоит!

– А твое какое дело? Ты приказы исполняй да помалкивай! Чай не свиньи – в грязи-то жить!

По правде говоря, большинству было безразлично, в чем там жить. Но… они ж не свиньи, правда? Этот аргумент прошел на ура.

– Да ненормально это! И моется каждый день! Потом начнет еще за мужиками бегать! Попомните мои слова! Шильда она! Точно!

Этого Марта уже стерпеть не смогла и вцепилась Кальме в волосы.

Их бросились разнимать, и тут на кухне появилась Эмма.

– Что здесь происходит?!

Выслушав обе стороны, женщина нахмурилась. И отправила Кальму мыть нужники. А вот нечего гадости про госпожу говорить. А Марту – к лекарю. Потому как Кальма, будучи моложе противницы, выдрала у старушки клок волос и успела поставить пару синяков.

А заодно Эмма отметила, что надо бы поговорить об этом с госпожой графиней. Она поймет.

Лиля была рада видеть Эмму. У нее как раз накопилась кучка вопросов. Но с ними пришлось повременить. Выслушать про драку, одобрить решение Эммы и продлить наказание на десять дней. А вот нечего языком молоть.

На востоке провинившийся язык вообще отрубали. Вместе с головой. Лиля так не смогла бы. А впрочем… Когда на одной чашке весов твоя жизнь, на другую еще и не то бросишь. Так что Лиля чертыхнулась. Про себя. И решила запустить еще одну сплетню. Ибо чем же еще с ними бороться? Сделала скорбное лицо.