В 1680 году в Абалаке сгорела деревянная церковь, и на её месте начали возводить каменный собор в честь иконы Божией Матери. После тобольской Софии, это был второй каменный храм Сибири. В 1691 году Знаменский собор освятили. С тех пор маленький Абалак – сибирская святыня и главное место паломничества. Все былые пророчества исполнились.

Сюжет «Знамения» – тоже пророчество: Дева Мария узрела младенца Христа. Создание чудотворной иконы завершило собою долгий ряд знамений Абалака – татарских и русских, земных и небесных. Но что предвещали эти знамения? Они предвещали, что Сибирь не просто будет освоена русскими людьми, а сама сделается русской. И Абалакская икона появилась в Сибири точно так же, как появлялись подобные иконы на Руси. Больше не было разницы между Русью и Сибирью. Они слились и превратились в Россию.

Дмитрию Ивановичу Мокринскому бог отмерил две биографии. Одну – для личного пользования, а другую – для истории. Он родился в Берёзове в 1594 году, и с семьёй ему повезло: отец – казачий атаман, мать – крещёная татарка из богатого рода тюменского мурзы. «Сын боярский» Мокринский в 34 года уже стал тобольским городничим и в дополнение к жалованию получил земельную запашку. Жена и пятеро детей. По словам сына Исаака, Дмитрий Иванович был «не велми богат, но жительствуя без скудости, дом свой строя во обилии». Однако дальше на голову Мокринского посыпались несчастья.

Умерла жена. В съезжей избе случился пожар, сгорела городовая печать, деньги и воеводские грамоты, и подозрение пало на Мокринского. Следствие не нашло умысла на поджог, но карьера Мокринского закончилась. В 1633 году он уже был обыкновенным приказчиком в далёком Вагайском острожке. Худо-бедно поставив детей на ноги, Дмитрий решил уйти в монахи.

В Спасо-Богоявленской обители близ Невьянской слободы служил брат Дмитрия Савватий, и в 1643 году Дмитрий принял там постриг под именем Далмат. Так в 49 лет закончилась жизнь «сына боярского», и началось житие подвижника, будущего святого. На биографию Далмата Исетского господь щедро отмерил Дмитрию Мокринскому второй жизненный срок в 54 года.

Далмата, привычного к делам, в монастыре назначили «строителем» (завхозом). Но умер брат Савватий, и Далмат пожелал удалиться в скит. Он ушёл из монастыря в дикие края – на реку Исеть. По легенде, взял с собой он только то, что вывез ещё из Тобольска, – образ Успения Божьей матери. Эту тяжеленную икону (размером 88 на 74 см) Далмат примотал к спине. Икона пригибала его, в непогоду ветер дул в неё, как в парус, но Далмат упрямо шагал на Исеть. Он будто предвидел, что несёт на своих плечах не личный портал в небо, а щит для обители, которую ему ещё предстоит построить.

Шлем старца Далмата из музея в Екатеринбурге

На Исети, на некоем «Белом городище», Далмат выкопал себе землянку. «Городище» с окрестными урочищами принадлежало тюменскому татарину Илигею, и он не раз требовал от Далмата убраться вон. Однажды Илигей с отрядом подступился к скиту Далмата, но во сне к татарину вдруг явилась Богородица и потребовала помогать отшельнику. Потрясённый Илигей ушёл, а через год подарил Далмату дорогой доспех и все свои земли по Исети.

Вскоре к Далмату потянулись люди. Рядом с его землянкой они тоже копали себе жилища, заводили пашни и ловили рыбу. Так на бывших землях доброго мусульманина Илигея образовалась целая православная пустынь.

Отшельники жили тихо: постом, молитвой и натуральным хозяйством. Но на Исети всем заправляли кочевники, они держали русские селения в страхе. В 1651 году войско царевича Девлет-Гирея разорило Далматов скит: два десятка жителей убили и столько же увели в плен. Далмата в это время в скиту не было, он вернулся уже на пепелище. Набег превратил пустынь в пустыню: над трупами и развалинами летали вороны и обгорелые страницы молитвенников. Далмат отыскал свою икону. Там, где её схватила рука врага, край доски был обуглен. Далмат снова остался наедине с Богоматерью.

К счастью, вскоре его разыскал сын Иван. Вместе они восстановили скит. Сын принял от отца монашеский постриг под именем Исаак. Он стал первым помощником Далмату. Вокруг снова начали селиться люди, и через восемь лет власти утвердили пустынь Далмата как Успенский монастырь. Исаака назначили «строителем», а Далмата почитали духовным наставником обители. Старцу было 65 лет. Он обосновался в келье «в затворе», а у двери в келью водрузил для себя гроб как напоминание о неизбежном исходе жизни. Главной святыней обители была всё та же икона Далмата.

Успенский собор Далматовского монастыря

Может быть, эта икона всю жизнь и спасала монахов Далмата и Исаака от костра православной инквизиции, потому что исетские отшельники не приняли реформ патриарха Никона. Первые обвинения отца и сына в расколе прозвучали в 1662 году: монахов вызывали в Тобольск для увещевания, и оно вроде бы возымело силу. Исаака назначили настоятелем монастыря.

Покорность Исаака была только на словах, а на деле обитель Далмата потворствовала старообрядцам. Власти много лет ничего не могли поделать с Исааком. Его снимали с должности, просили «с раскольщиками не чинить раскола», даже на год отправляли на покаяние в Енисейск, но всё напрасно. Под боком у обители цвёл цветник «древлего благочестия» на Ирюмских болотах, вели свою проповедь ересиархи Иванище Кондинский и Авраамий Венгерский. А народ уважал Исаака, и церковное начальство вынуждено было возвращать его к руководству монастыря. В числе самых уважаемых иерархов Зауралья власти даже приглашали Исаака Далматского освидетельствовать обретённые мощи Симеона Верхотурского.