Она улыбнулась тоже.

– И что же, если бы вам представился выбор между Дезертом и Тропезом, что бы вы выбрали?

Интересный вопрос.

– Сейчас я бы выбрала Дезерт.

– А год назад?

– Я бы пошла и спросила у отца. – А какого ответа она ждала, интересно? Я не могу распоряжаться собой, пока в долгу перед отцом. Он обеспечил мне образование и подготовку согласно моему симвотипу и предлагает работу, подходящую мне как психологически, так и физически. Мой долг быть достойной дочерью.

Она рассмеялась.

– Викен всегда был богатым; похоже, сейчас разбогател еще больше.

Я склонила голову.

– В ваших устах, леди Шур, это похоже на насмешку. – Глава огромного рода говорит о богатстве семьи, состоящей из трех человек. Она поняла, что я имела в виду.

– Не ищите того, чего нет, – ответила она, и я склонилась в молчаливом извинении.

– Так что? Лорд Викен не одумался и по прежнему тянет в нексты своего сына?

Ничего себе вопросики, леди решила вытрясти из меня все, что можно, и ведь нельзя не ответить.

– Отец еще не определился с наследником, – неопределенно ответила я.

Она рассмеялась.

– Ну вот, а говорят, что вы не можете быть дипломатом.

Конечно, не могу. Так бы и придушила тетку, только она, похоже, и сама кого угодно придушит.

Наконец появились донжаны, избавив меня от необходимости продолжать разговор. Победил донжан леди Шур, я была почти рада – кто знает, как эта дама относится к проигрышам.

По общей сумме балов победил донжан Хелен-Инги, интересный мужчина за тридцать, выигравший заезд спринтеров и вольтижировку, а вторым оказался, к моему удивлению, Эфенди. Когда мужчины торжественно попередаривали свои призы дамам и пошли переодеваться, леди Шур опять пошла в атаку.

– И как вы относитесь к этому суррогату мужчин?

А чтоб тебя подняло и уронило, все щупает, и так нагло.

– Я отношусь к ним не как к суррогату мужчин, а как к приятному времяпрепровождению, – ответила я легко и с улыбкой, глядя в глаза Шур. «Накося выкуси», – умели предки выражаться.

– Вот как? – переспросила она, не сводя с меня испытующего взгляда. Я так же безмятежно пялилась в ответ.

– И вы здесь вовсе не для того, чтобы вытянуть Рокена-Тири из финансового кризиса? – бить в лоб не только я люблю.

– Я здесь, потому что дела на Дезерте обрели некое подобие стабильности и могут пережить мое десятидневное отсутствие. А отдых мне не помешает, как вы знаете, – решила я немножко уколоть в ответ. То, что Шур в курсе всех событий на Дезерте, не оставляет сомнений. Только вот чего она ко мне так прицепилась?

– Я знаю… – не стала отпираться леди – И как оно, убивать?

Ну все, хватит.

– Леди, при всем моем уважении к вам лично и вашей семье замечу, что ваше любопытство граничит с оскорблением, – сказала я абсолютно спокойно, глядя в даль.

– Вот как?

– Угу.

Она рассмеялась. Она вообще так часто смеялась за время нашего разговора, что можно подумать, я тут анекдоты рассказываю.

– Что ж, всего хорошего, Викен-Синоби.

– И вам, леди Шур, – вежливо, почти подобострастно ответила я. Катись колбаской!!!

Оставшиеся дни, похожие на прихотливый полет яркой бабочки, пролетели как один. Пришла пора расставаться. Эфенди, несмотря на то, что запись к нему выстроилась на две недели вперед, выглядел мрачным, а я, наоборот, была довольна, что план удался на все сто. В последний вечер мы не пошли к гостям, остались одни в домике, устроили романтический ужин, после которого мне предстояло вместо кровати отправиться в порт. Эфенди выложил пласт-чек на сумму, равную той, что я потратила. Это было неожиданно и приятно, я знала, что эти деньги для него значат то же, что и для меня – несколько месяцев работы. Ведь хоть и получает донжан половину от суммы, с нее у него идут налоги и медицинские отчисления. А он отдает мне и свое, и то, что ушло к Дому.

– Половину, я возьму только половину, – твердо сказала я. Эфенди достаточно меня знал, чтоб понять бессмысленность спора, и переписал чек.

Я села к нему на колени, и мы молча глядели на свечи на столе, думая каждый о своем. Я – о том что можно, оказывается, любить двух мужчин. А можно ли любить трех, или тогда все-таки одного будешь любить сильнее? Глупые мысли…

– Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше, – вдруг четко сказал Эфенди. Это была древняя клятва благодарности и сотрудничества, ею могут обменяться супруги или родственники; в одностороннем порядке она произносится, когда кто-то очень задолжал, и не деньгами, естественно. Я в удивлении смотрела на Эфенди, он повторил:

– Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше.

Я молчала, не считая себя достойной такого. Но и не принять клятву нельзя.

– Принимаю служение с благодарностью.

Мне было легко соврать Дарелу, потому что вины своей я не чувствовала и сексом с Эфенди не так уж увлекалась. Я рассказала все, вырезав только пару постельных эпизодов. Вольф отнесся к донжанам, как и следовало ожидать, с неким призрением. Ну и ладно, имеет право. Отцу я показала запись разговора с леди Шур, он остался доволен моим поведением, но был озабочен тем, что такой разговор вообще имел место. Пришло коротенькое письмо от Хелен-Инги, я ответила немногословно, но без сухости. Хелен нормальная девчонка, надо поддерживать отношения, мы еще друг другу пригодимся. И все побежало своим чередом, учеба моих курсантов шла полным ходом. Семейная пара синто были прекрасными профессионалами, они разрабатывали персональные планы для каждого курсанта, но непосредственного общения с учениками избегали, консультируя меня буквально по всем вопросам. Я же была «титульным» преподавателем, ко мне шли с вопросами и проблемами, я хвалила и отчитывала, становилась для ребят и матерью, и строгим отцом, стараясь, чтобы каждый испытывал ко мне если не привязанность, то, как минимум, уважение.

Как-то, шестидневки три спустя после моего возвращения из отпуска, меня выдернули с занятия в кабинет Вольфа к правительственной связи. Звонил сам господин президент. Нехорошие предчувствия оправдались тут же. Восьмая, недружественная учебка готовила летчиков-хранителей для Тропеза, и тропезцы прилетели на предварительную проверку своего заказа. Все бы ничего, только проверяющими были женщины-офицеры, а в восьмой учебке курса «о женщинах» нет, и тамошнее руководство, хоть и сидит тихо и воду не мутит, но ретрограды, что называется, махровые. Тропезки уже вылетают в училище, задержать их не удалось, дамы подобрались с характером, настояли на своем, заткнув рты админработникам. Моя задача – оказаться в восьмой одновременно с проверяющими и делать что угодно, чтобы они остались довольны.