С самого детства Камилла страшно боялась пожаров. Осенью Соленые острова, как правило, оказывались в эпицентре бури, и, хотя в Хаймуре были молниеотводы (с нашим фамильным гербом на каждом), они не могли обеспечить полную безопасность. Много лет назад в один из особенно ненастных дней в яслях вспыхнул пожар. Мы тогда еще были совсем крохами, но Камилла уверяла, что помнит запах озона[22] и обугленной древесины.

– Может, тебе добавить немного огня при помощи макияжа?

– Гениально! – обрадовалась Камилла.

Она подошла к туалетному столику, а в это время по коридору пробежали тройняшки в неприлично просвечивающих жоржетовых сорочках цвета лаванды. Они сообщили, что решили нарядиться морскими нимфами, и тут я неожиданно обрадовалась отсутствию папы. Он никогда больше не выпустил бы нас из Хаймура, если поймал бы в таком виде.

Я снова посмотрела в зеркало, оценивая глубину выреза на спине.

– Возможно, мне все же стоит надеть зеленое платье.

– Ты что! Нет! Ты великолепно выглядишь, – отозвалась Камилла и нанесла на веки еще немного оранжевых блесток. – Поторопись, я не хочу опоздать из-за тебя.

– Просто оно такое… – пробормотала я, снова проведя пальцами по нежной ткани.

– Соблазнительное, – закончила Камилла, хитро улыбнувшись.

– Именно так.

В дверь тихонько постучали.

– Камилла? Аннали?

Камилла поспешила к двери.

– Тебе нельзя быть здесь, наверху, – шикнула она на Фишера.

Тот отошел, не переступая порога комнаты.

– Знаю, знаю, просто я хотел занести кое-что. – Он протянул Камилле два сверкающих украшения.

– Маски? – спросила она, рассматривая их.

– Торговцы продавали их за стеной замка. Сегодня будет бал-маскарад. Они потребуются нам, чтобы войти.

– О, спасибо, Фишер! – Камилла выбрала черную полумаску. По краям сверкали серебристые блестки, а с одной стороны маску украшали павлиньи перья.

– Великолепно! – обрадовалась Камилла, посмотрев в зеркало.

На Фишере был тот же самый костюм, что и на балу в честь дня рождения тройняшек, но Розалия пришила к рукаву полоску блестящей зеленой ткани. Взглянув на его лицо, раскрашенное под змеиную кожу, я сразу узнала руку Верити.

– Ты, значит, выбрал ночной кошмар, – заметила я, узнав его детский страх.

Фишер с улыбкой повернулся ко мне и ошеломленно ахнул:

– О, Аннали…

Я мгновенно залилась краской, почувствовав на себе его взгляд.

– Ты выглядишь… – Он сглотнул и протянул мне маску. – Эта подойдет?

Фишер предложил мне тонкую полоску тюля, покрытую блестками; она прикрывала только глаза и скулы. Камилла подошла ко мне и закрепила концы маски заколками. Тюль нежно касался моей кожи, словно обещание, данное шепотом в темноте.

– Я думаю, мы все готовы, – сказала она.

Фишер выглянул в коридор, чтобы мы не попались на глаза кому-либо из слуг.

– Последний штрих!

Он бросился вниз по лестнице и вскоре вернулся с тремя бокалами вина.

– Стащил на кухне: подумал, что нам может пригодиться. Для храбрости! – Он поднял бокал. – За полуночные балы!

– И атласные платья! – добавила Камилла.

Они с Фишером выжидающе посмотрели на меня.

– И за танцы! За танцы всегда!

* * *

В небе сиял великолепный голубой полумесяц, освещая наш путь через лужайку и вниз по утесу. Луна была так низко над горизонтом, что я почти физически ощущала, как она притягивает море, волны и даже нас. Над нами сверкали сотни тысяч звезд, словно подрагивая от восторга перед предстоящим балом. Вино придало мне смелости, и я шагала уверенно, оставляя все тревоги и переживания позади.

Когда мы очутились в гроте, Фишер повернул трезубец Понта, и мы снова увидели, как мозаика на стене приходит в движение, открывая секретный туннель.

– Помните: входя в портал, вы должны сконцентрироваться на своей мысли, – предупредил Фишер. – Представьте бал, приглашение – и перенесетесь туда. Но если вы подумаете о чем-то другом, то неизвестно, где вы можете оказаться.

– Может, нам стоит пойти вместе? – предложила я, рассматривая вход в туннель. Он напоминал пасть огромного чудовища, готового проглотить нас в любое мгновение. – Возьмемся за руки на всякий случай.

Грации кивнули. Они смотрели на туннель огромными, как серебряные флореты, глазами, а их лица украшали маски с кружевом и блестками.

– Иди первым, Фишер, – предложила Камилла. – Убедись, что мы на правильном пути.

Фишер протянул руку Розалии, та ухватилась за Лигейю. Следующей была Ленор, а затем Онор и Камилла. Последняя взяла за руку Мерси, которая уже держала Верити, а моя самая младшая сестренка внимательно посмотрела мне в глаза и сжала мою ладонь.

– Мы готовы! – объявила Верити.

Фишер нырнул в туннель и мгновенно испарился. Я зачарованно наблюдала за тем, как мои сестры одна за другой исчезают прямо у меня на глазах. Когда очередь дошла до Верити и та с радостным криком шагнула в портал, мне вдруг стало очень холодно. В следующее мгновение она потянула меня за руку навстречу неизвестности.

Я чувствовала, словно тысячи пальцев касались моей кожи – щекотали и тыкали, надавливали и порхали по всему телу. Я закрыла глаза и подалась вперед, стараясь скорее избавиться от этого ощущения. Когда все прекратилось, я очутилась… посреди леса. Деревья возвышались вокруг, словно молчаливые стражи; их ветви, казалось, были неизмеримо далеко от меня. Кора золотисто-серебряного цвета местами отслаивалась и скручивалась в тонкие, как бумага, спиральки, словно у березы; под верхним слоем виднелась сердцевина из розового золота. Металлические листья трепетали и позвякивали на ветру, словно сказочные колокольчики.

– Что-то пошло не так? – спросила я.

Мы попали не совсем туда, куда ожидали: вместо танцевального зала нас окружал густой красивый лес.

Фишер огляделся по сторонам. За мягкими коврами изумрудного мха виднелась каменистая дорога.

– Пойдем туда.

Грации побежали по тропинке, подпрыгивая, пританцовывая и весело хихикая в ярком свете звезд. Их радостный настрой передался всем остальным, и мы бросились следом, шелестя шелковыми юбками. Я понятия не имела, как далеко мы от дома и как потом возвращаться, но в этот безрассудный миг мне было все равно. В воздухе витало ощущение эйфории; я чувствовала ее сладковатый вкус, дурманящий, словно игристое вино. Мы с Ленор взялись за руки и начали кружиться, смеясь все громче и разгоняясь все сильнее.