Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я знаю, – ответил он, откинувшись на спинку стула. Закинув ногу на ногу, он просто сидел, уставившись вдаль.
– Тогда… по этой причине вы нашли меня?
– Не совсем. У дворцовых лекарей нет иммунитета. А я боялся, что могу умереть до того, как очищу деревню.
Нуска слушал спокойный голос правителя, и почему-то ему становилось легче. Взгляд лекаря то и дело возвращался к ногам эрда. В какой-то момент Нуска не сдержался, спустился на пол, встав на колени, и начал ощупывать ноги наполненными дэ пальцами.
– Вы не боитесь смерти? – решился спросить Нуска, пока занимался лечением икр.
Син чуть улыбнулся. Лекарь вдруг почувствовал легкое прикосновение к волосам, но, когда поднял взгляд, правитель вновь смотрел в окно, а рукой подпирал щеку.
«Что это сейчас было?»
Лекарь привстал на коленях. Он во все глаза посмотрел на правителя, а затем выдал:
– Если вам так хочется погладить, то погладьте. Все равно мой труп скоро будут разделывать собакам на ужин.
Син удивленно скосил взгляд, а затем прыснул от смеха, прикрыв рот рукой. Пока улыбка не сошла с его губ, он не отнимал руку. А затем, вернув себе былое самообладание, действительно погладил белоснежные шелковистые волосы Нуски.
– Мне просто нравится… их цвет.
– Ну… Когда я умру, можете забрать их себе на парик, я разрешаю.
– А тебе самому не страшно шутить о смерти? – говоря это, эрд уже не сдерживался и слегка улыбался, перебирая пряди волос.
– В смысле шутить? Я морально готовлюсь болтаться в петле, – заключил Нуска и надулся. Было видно, что он дурачился.
И в какой момент они с эрдом стали настолько близки?
Чем дольше его гладили, тем сильнее лекарь осознавал, что не хочет покидать дворец. Он положил голову правителю на колено и прикрыл глаза.
– Я слушал вашу речь на празднике.
– И как тебе?
– Полная чушь. Почему сурии – это легкие, крестьяне и простолюдины – кровь и плоть, а вы – всего лишь щит? Не разумнее ли было назвать правителя страны, например, мозгом или сердцем? Ведь иначе вы выступаете просто в роли…
– …инструмента, – закончил Син фразу за лекаря и убрал руку с его головы.
Нуска нахмурился и подобрался ближе. Руки он все еще держал на ногах эрда, не прерывая лечение, а плечом почти уткнулся тому в грудь. Задирая голову вверх, он начал:
– Син, разве вы не правитель? Разве вам не должны подчиняться реки и моря, горы и лесные чащи?
– Нет. – На секунду в равнодушных глазах Сина сверкнул огонь.
Он резко поднялся на ноги, совсем не считаясь с положением Нуски, который чуть не покатился кубарем по полу.
Эрд начал расхаживать по комнате, а затем застыл посередине и заговорил проникновенным голосом:
– Люди и есть истинная ценность страны. Когда каждый из них выполняет свои обязанности, не щадя себя, Скидан процветает. Задача людей – заботиться о себе и выполнении поставленных перед ними задач. Но что, если правитель будет думать только о себе? Он начнет выжимать из страны соки. Обеднять народ. Истощать земляные жилы. Портить отношения с соседями и развязывать войны. Сводить на нет золото в казне. Разве это правильный путь? Разве задача правителя не в том, чтобы сделать свою страну великой, а людей, живущих в ней, – счастливыми?
Эрд стоял посреди комнаты со сверкающими глазами. Нуска глупо застыл на коленях, чувствуя себя съежившимся рабом в свете величия эрда.
– Долг правителя в том, чтобы заботиться лишь об одном – о благополучии людей в стране, которой он руководит. Когда каждый будет сыт, одет, будет чувствовать себя в безопасности, тогда страна начнет кардинально меняться. Задача правителя – направлять, задавать нужный путь, по которому маленькими шажками придется двигаться тысячам людей, – эрд внезапно приблизился и навис над Нуской, смотря тому прямо в глаза. – И если это направление будет выбрано неправильно или будет выбрано в угоду чьим-то прихотям, то страну ждет только один исход. Крах.
Нуска уронил голову на грудь. Он не мог понять человека, что вещал перед ним о таких прекрасных истинах.
– Разве вы не перегибаете палку? Невозможно полностью отринуть себя и свои потребности во благо других.
– У меня есть целый дворец прислуги, которая заботится обо мне. Разве можно сказать, что я отринул свои потребности? Пока я думаю о других, они думают обо мне. В этом заключается их задача как жителей Скидана.
Нуска поднялся на ноги, сощурился и приблизился к эрду.
– Так если даже дворцовые лекари отказываются лечить и желают вам смерти?
– Значит, я плохой правитель и заслужил подобное обращение, – говоря это, Син вяло улыбался.
– Так, может, это они – плохие слуги? Это они заслуживают смерти! – не сдержался Нуска.
– Это не так. Разве кто-то пойдет против правителя, который думает о благе других? Значит, я не справился.
– Конечно, пойдут. Ради обогащения, из-за зависти или ненависти… Да миллион причин может быть!
– Возможно. Но, думаю, я пока что не так плох, чтобы умереть или сложить свои полномочия.
– Почему же? – хмыкнул Нуска.
– Я ведь не умер. Меня излечил ты. Именно это и есть любовь народа.
– Духи, да я понятия не имел ни о каком эрде, пока меня не затащили во дворец.
– Может, это и к лучшему? Почему я вообще должен иметь какое-то особое значение?
Нуска закатил глаза и решил прекратить спор. На самом деле он во многом был согласен с эрдом. Точнее, был согласен настолько, что это пугало. Но лекарю почему-то хотелось, чтобы этот сурии ценил себя чуточку больше.
– В любом случае вы не можете отрицать, что являетесь сильнейшим бойцом Скидана. А потому ваша жизнь особенно важна.
– Что же… Здесь я уже не смогу поспорить.
Несмотря на то что все это время Нуска откровенно препирался с правителем, тот чуть улыбался и впервые за столько дней выглядел живым и довольным.
«Эрду и впрямь может нравиться такое неформальное общение с подчиненными? Тогда… Стоит ли предложить что-нибудь стоящее? Есть у меня одна догадка…»
– Эрд Син… – Нуска начал кружить вокруг правителя, словно волк, загоняющий добычу. Глаза его лукаво заблестели. – Это ведь вы были в таверне в ту ночь, когда я пел?
– Ты считаешь, что эрды разгуливают по тавернам в свободное от выполнения обязанностей время?
– Я ведь знаю, что вы родились не в доме аристократов. А это значит, что ваше детство и юношество не так сильно отличались от моих. Окажись я внезапно
