Я направилась к себе в кабинет, но Гаррисон за мной не пошел, и я встала как вкопанная. Случилось что-то еще. Я почувствовала это так же, как чувствуешь приближение шторма, и похолодела.

— Что?!

Он поморщился.

— Поступил звонок на ваш домашний номер, — сказал Гаррисон.

Внезапно я снова очутилась в коридоре дома Финли, и на меня стремительно летела дверь.

— И? — спросила я одними губами.

— Похитители выдвинули свои требования в обмен на освобождение Лэйси.

Мои колени подкосились. Тяжеленная дверь снова ударила меня по лицу.

Голос на пленке был лишен эмоций. Таким тоном можно было бы зачитывать список покупок — не забудьте купить молоко, хлеб, овсяные хлопья, кока-колу, салат латук, — а не требовать выкуп в обмен на мою дочь.

— У нас Лэйси Делилло. У нее маленькая родинка сзади на шее и ее еще одна на лодыжке. Мы хотим получить два миллиона долларов, или вы никогда ее больше не увидите.

Вот так. Я прослушала запись раз десять, и с каждым разом моя девочка ускользала все дальше и дальше.

— Два миллиона долларов, — шептала я, не веря собственным ушам.

Теперь жизнь моей девочки привязана к знаку доллара. Могло бы быть четыре миллиона, десять, сто, это неважно. Какую бы сумму ни потребовали похитители, нет никаких гарантий, что я увижу ее снова.

Прослушав запись, я в шоке обвела взглядом конференц-зал. Гаррисон стоял возле двери. Шеф полиции Пасадены Эд Чавес сидел во главе стола. Он был единственным мужчиной в нашем управлении, который верил в меня, когда верить в женщин-полицейских еще не было модно. Это он вручил мне значок. Он распределил меня в убойный отдел и в итоге назначил начальницей. Он знал Лэйси с рождения и даже считал себя ее крестным отцом. Бывший морской пехотинец, он и командовал нами соответственно. Вы считаетесь с его мнением, потому что по-другому и быть не может. Эду остался год до пенсии, так что он одной ногой уже стоял на своей яхте в бухте острова Каталина.

Кроме того, присутствовал и представитель ФБР, специальный агент Хикс, руководитель антитеррористической опергруппы. Этакий типичный агент ФБР. Элегантный и на все сто уверенный в себе. Я даже ему завидую. Как бы мне хотелось ни в чем не сомневаться, но я не могу вспомнить ни одного дня в жизни, когда меня не мучили бы сомнения. Неужели отсутствие сомнений — это дар, дающийся всем мужчинам при рождении, или же некий генетический код, не позволяющий им почувствовать наличие каких бы то ни было сомнений. Короче, агент Хикс — живой пример самоуверенности. Такое впечатление, что каждый волосок на его голове подстрижен бритвой и помещен на свое определенное место, с которого он не имеет права сдвинуться. Сорокалетний карьерист, получивший в свое время диплом магистра. Хикс так же органично смотрелся бы и в совете директоров какой-нибудь корпорации, а не только на совещании в полиции. На другом конце стола сидели детективы Норт и Фоули.

Мы еще раз прослушали запись, затем сели и попытались сложить воедино кусочки мозаики.

— Думаю, тот же голос звонил мне домой и угрожал Лэйси, — сказала я.

Чавес посмотрел на меня, а потом поспешно отвернулся, потому что его глаза заполнились слезами.

— Мы можем провести сравнительный анализ, — сказал Хикс.

— А откуда звонили? — спросил шеф.

— Из автомата на Колорадо в Олд-Таун. Мы сейчас проверяем, не засекли ли чего-нибудь камеры слежения. Кроме того, установлено наблюдение на случай, если они снова воспользуются этим телефоном.

— Я бы не стал на это рассчитывать.

— Я тоже, — вздохнула я.

Чавес сел на стул, сжав свои квадратные челюсти:

— Какой у нас план действий?

— Мы ищем двух подозреваемых, чтобы допросить их по делу Финли — его партнера Брима и работника Суини.

— Насколько я понял, вы видели Суини, — сказал агент Хикс.

Провокационный вопрос.

— Да, он ударил меня дверью.

Хикс пробежал глазами отчет, лежавший перед ним.

— И сказал, что ему жаль? Как вы считаете, за что?

Я была не в настроении играть в психотерапевта с парнями из ФБР. Хикс здесь не для того, чтобы помогать в расследовании, а для того, чтобы контролировать.

— Насколько я поняла, ему не особенно понравилось то, что он сделал.

— А что насчет Брима? — спросил Чавес.

— Он ушел из дома рано утром, и с тех пор его не видели.

— А тело мексиканского майора в пруду?

Я повернулась к Норту, который сидел в кресле так, словно линейку проглотил, и откашливался.

— Мы получили предварительные данные вскрытия. Уровень алкоголя в крови жертвы в шесть раз выше нормы. Его отпечатки имеются на бутылке текилы, найденной на месте преступления. В легких достаточное количество воды, чтобы стать причиной смерти. Этот парень нажрался, ударился башкой, потом зашел в воду и утонул. Конец загадкам.

— Мы все еще пытаемся определить, провозил ли он взрывчатку через границу, но мексиканская армия не желает сотрудничать.

— Возможно, у нас получится ускорить процесс, — сказал Хикс, постукивая указательным пальцем по отчету. — Скажите, лейтенант, ваша дочь входит в ряды радикальной экологической организации?

— Нет, насколько я знаю.

— Но она нарушила ход конкурса, выступив с политическим протестом.

— А мне кажется, она просто вела себя как семнадцатилетняя девочка. В этом возрасте дети максималисты.

— Но вы понимаете, что я должен задать вам эти вопросы.

— Понимаю.

— Есть ли причины полагать, что ваша дочь могла вместе с членами радикальной группы инсценировать собственное похищение с целью получения денег?

— Нет.

— Но она ведь не посвятила вас в свои планы?

— Но баллончик с гербицидом и инсценировка похищения — это, простите, две большие разницы.

— Но эта версия сама напрашивается, лейтенант.

— Но вы ведь отслеживаете подобные организации. Есть ли у вас какие-то причины думать, что одна из них действует в Пасадене? — парировала я.

— В настоящий момент проводится проверка.

Я посмотрела на Чавеса. В его глазах читалась мольба не лезть в бутылку, но я уже не могла остановиться.

— И если причины полагать, что ФБР напортачило, не включив Габриеля в свои сигнальные списки?

По крайней мере, у Хикса хватило ума улыбнуться.

— Если он был-таки в списке, то у кого-то бо-о-льшие неприятности.

— Расскажите мне о Габриеле.

— Белый, скорее всего, американец, возможно, несколько последних лет провел в Европе. Отлично разбирается во взрывчатых веществах и взрывных устройствах, что, возможно, указывает на его армейское прошлое. Но если он самоучка, то это означает, что у парня незаурядные мозги и, вероятно, он получил высшее образование.