— У тебя ведь есть небольшая физиологическая проблема, не так ли? Прости за слово «небольшая», я не хотел каламбурить.

Марат разжал кулаки и вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла.

— Не понимаю, о чем вы, — отчеканил он.

— Отвоем недоразвитом «мужском хозяйстве», — в тон ему сказал Лазаренко. — Это из-за него ты ненавидишь нормальных мужиков? Из-за него стреляешь им в пах?

В глазах Марата, таких же темных, как глаза майора Лазаренко, полыхнул гневный огонек.

— Вы не полицейский, — медленно и четко проговорил он.

— Да ну? — Лазаренко осклабил зубы в холодной усмешке. — А кто же я, по-твоему?

— Вы сумасшедший!

Улыбка сползла с побелевших губ майора.

— А вот это врешь, — тихо и хрипло проговорил он. — Сынок, за долгие годы сыскной работы я видел такое, что тебе и не снилось. И, несмотря на это, мне удалось сохранить здравый ум. А вот ты, похоже, рехнулся. Болезнь свела тебя с ума. Ты не смог противостоять агрессии, которая перла из тебя, как дерьмо из пробитой канализационной трубы. Это случается сплошь и рядом.

— Вы вторглись в мой дом, — повысил голос Марат. — Шарились здесь без ордера на обыск. Наставили на меня пистолет, который я впервые в жизни вижу и на котором нет моих отпечатков. Я подам на вас в суд!

— Конечно, подашь, — согласился Лазаренко. — Но сделаешь это из камеры смертников. Ты, конечно же, не в курсе, но месяц назад наше правительство отменило мораторий на смертную казнь. Теперь у нас в стране снова расстреливают мерзавцев. Думаю, ты будешь одним из первых.

— Вы собираетесь отправить меня в тюрьму?

— А ты думал, я пришел пригласить тебя прогуляться? — Лазаренко покачал головой: — Нет, дружок. Я пришел за тобой.

Марат засмеялся. Улыбка сползла с губ майора Лазаренко.

— Ты чего ржешь?

— Меня смешит ваша самонадеянность. Не знаю, что там у вас стряслось, но… Представляю, как вам надают по жопе, когда выяснится, что вы задержали невиновного и направили следствие по неверному пути.

Лазаренко побагровел. Ему вдруг до смерти захотелось стереть ухмылку со смуглой физиономии Давлетьярова. Он опустил пистолет и грозно прорычал:

— Слушай, ты, щенок…

Однако завершить фразу он не успел. Парень вдруг сорвался с места и со скоростью и яростью дикого зверя бросился на майора. Марату понадобилось мгновение, чтобы добраться до кресла, на котором сидел Лазаренко, и сомкнуть руки на его горле.

Прогремел выстрел.

Максим Иванович не собирался стрелять. Но его тренированные инстинкты опередили его разум. Палец сам нажал на спусковой крючок.

Марат отшатнулся, попятился назад, споткнулся и навзничь повалился на пол. Тело его дважды дернулось и замерло.

— Идиот! — рявкнул Лазаренко, соскочил с кресла и опустился перед парнем на корточки. — Какой же ты идиот, Марат Давлетьяров!

Он прижал пальцы к шее Марата. Пульса не было. Пуля девятимиллиметрового калибра, войдя Давлетьярову в грудь, прошила его тело насквозь.

— Идиот, — устало повторил Лазаренко и, не в силах сдержать гнев, ударил кулаком по мертвому лицу.

Майору понадобилось не меньше десяти секунд, чтобы взять себя в руки. Еще несколько секунд он обдумывал ситуацию. Решение пришло само собой. Лазаренко вынул из кармана свой пистолет, вложил его в руку Марата, положил палец парня на спусковой крючок и дважды выстрелил в стену.

К приезду полковника Балоги следственно-оперативная суета уже подошла к концу. Лишь труп Давлетьярова еще не перенесли в машину.

Парень лежал на полу в луже крови. Балога остановился в шаге от него, перевел взгляд на стоявшего рядом майора Лазаренко и сухо спросил:

— Этот парень и есть наш убийца?

Лазаренко нахмурился и кивнул:

— Да.

У полковника дернулась щека.

— Почему он мертв? — спросил он.

Майор отвел взгляд.

— Товарищ полковник, я…

— Я спрашиваю: почему он мертв?

— Так вышло, — буркнул Лазаренко.

— У него твой пистолет?

— Да.

Полковник мрачно уставился на майора:

— Я слушаю твои объяснения.

— Он напал внезапно. Завязалась драка. Он выхватил у меня пистолет и стал стрелять. Мне пришлось воспользоваться его оружием.

Балога потер морщинистую щеку.

— Н-да… Ну, хорошо. То есть, конечно, ничего хорошего. Но ты уверен, что это он?

— Да.

— Что насчет улик?

Лазаренко стушевался.

— Улик… маловато, — выдавил он.

По лицу полковника снова пробежала тень.

— То есть — их нет? — холодно уточнил он.

— Товарищ полковник, у этого парня в подвале тир. Его дом набит оружием. Я нашел три пистолета.

— Это все?

На скулах майора Лазаренко вздулись желваки.

— Полтора года назад он выстрелил в пах своему приятелю из стрелкового клуба, — отчеканил он.

— Убил?

— Нет. Он стрелял из пневматического пистолета. Лицо полковника вытянулось от изумления.

— И на этом основании ты сделал вывод, что Давлетьяров — серийный убийца?

— Товарищ полковник, я…

— Ты запутался, Максим. Не выдержал прессинга и сорвался. — Полковник тяжело вздохнул. — У нас нет улик. А есть только мертвый парень с твоим пистолетом в руке. Моли Бога, чтобы все оказалось так, как ты рассказал. Иначе ты крепко влип.

Полковник повернулся и зашагал к выходу. Максим проводил его взглядом, опустил голову и взъерошил пятернями волосы.

— Черт… — процедил он сквозь зубы. — Черт!

Открыв дверь, Ольга близоруко сощурилась.

— Ты! — удивленно проговорила она.

— Я, — кивнул Егор. — Ты одна?

— Да. Проходи.

Егор вошел в квартиру. Закрыв дверь, Ольга обвила его шею руками и поцеловала в губы. Потом вгляделась в его лицо и тихо проговорила:

— Я рада тебя видеть.

— Я тоже рад тебя видеть. Оль, могу я у тебя переночевать?

— Конечно! А что случилось?

Кремнев пожал плечами:

— Да ничего. Просто выселили из гостиницы.

— Как, выселили? — округлила глаза Ольга. — Ты что-то натворил?

— Да ничего страшного. Просто немного выпил и повздорил с администратором. Мы разобрались, и я мог бы остаться, но посчитал, что не стоит. Подумал, что могу остановиться у тебя. Ты ведь не против?