Надо было что-то делать.

– Может, он еще научится?

Я отметила, что у нас есть все возможности, ведь дом идеально расположен для таких целей: через дорогу парк, позади дома – тупик, а у ближайшего пожарного депо имеется огромная парковка, где можно тренировать повороты. Я и сама там упражнялась в начале лета.

– Пап-па? – встрепенулся мальчик. – Ты научишь меня кататься?

– Конечно, сынок! – ответил Макс.

«Ура! Или нет…»

Похоже, с детьми никогда и ничего не бывает просто. В магазине не оказалось тренировочных великов, пришлось заказывать в Интернете. Процесс отнял еще больше времени, и я уже начала нервничать из-за того, что пренебрегаю другими аспектами своей жизни, не включавшими обслуживание гостей.

В итоге я заявила Максу, что у меня срочная работа, которую нужно сделать до завтра, поэтому он должен чем-то заняться и оставить меня в покое часа на три.

– Ла-адно, – протянул Макс, закатывая глаза.

– Макс, ну пожалуйста! Я не хочу показаться грубой, я очень рада вас видеть… Мне просто нужно поработать!

– У тебя всегда так! – парировал Макс обвиняющим тоном, словно пятнадцать лет назад мы расстались именно из-за этого.

Я прикусила язык. При мысли о том, что нужно садиться за стол, я испытывала смесь тошноты и беспомощности, как бывает, когда болеет любимое животное. Назревал дедлайн, книга не получалась, а значит, надо прикладывать еще больше усилий.

Вдобавок мне нужны деньги.

Не хотелось посвящать Макса в детали, однако дом давно требовал ремонта, а средств на это не хватало. Такими темпами я никогда не смогу позволить себе ремонт. Разумеется, я не собиралась говорить Максу, что меня посещают видения полуразвалившегося дома тридцать лет спустя, а на веранде я, с клюкой и в лохмотьях, – и это еще оптимистичный вариант!

И тем не менее я испытывала чувство вины.

День шестой

Наконец прибыл велосипед!

Продавцы в магазине волшебным образом умудрились его собрать, и через три минуты безо всякой отцовской помощи мальчик резво крутил педали вокруг парковки.

А его улыбка! Даже не то чтобы от уха до уха, как говорится, но гораздо больше. Эта улыбка окупала все: неразбериху, суету, неудобство, необходимость кормить, одевать, развлекать, сопровождать и, главным образом, постоянно думать о маленьком человеке. Ничто не сравнится с радостной улыбкой ребенка.

Глядя на нее, ты понимаешь, что живешь не зря.

И тут, совсем как настоящая мать, я бросилась к машине, схватила телефон и принялась снимать историческое событие на память.

День седьмой

Говорят, дети меняют человека к лучшему. Как я и надеялась, это произошло и с Максом.

Заметив, что мальчик схватывает на лету, Макс вознамерился научить его и другим полезным занятиям: ловить рыбу, играть в теннис, заводить новых друзей, улучшить чтение.

Сказано – сделано. Макс с сыном отправились в центр на велосипедах и вернулись, нагруженные книгами Роальда Даля, ножницами и картоном для диорамы. Слава богу, они утащили все это добро в амбар.

Прошло полчаса. В доме ощущалась странная пустота.

Из любопытства я отправилась посмотреть, что они там делают: может, совет какой понадобится…

Меня прогнали.

Я была им не нужна.

И тут меня осенила простая истина бездетного человека: ты никому не нужен, ну разве что друзьям и собаке, но это ведь не одно и то же.

А если подумать на пару шагов вперед, кто будет жалеть о твоей кончине? Ну да, друзья опечалятся, но ненадолго. И хотя они придут на твои похороны, вряд ли кому-то сильно захочется их организовывать. И наконец, кому ты оставишь свои пенсионные накопления?

При условии, что они у тебя вообще есть.

В тот вечер, готовясь ко сну, я размышляла о Максе и о том, как он внезапно обрел смысл в жизни: своего сына.

Закрывая глаза, я подумала: а что, если я упустила в жизни главное?

Поэтому на следующее утро, когда Макс заговорил о своих планах, о том, как им тут хорошо и как было бы здорово остаться еще на несколько дней, я с радостью согласилась.

День десятый

– Ну давай, шевелись! – рычала я сквозь зубы на медленно ползущую впереди машину.

Вот зачем я опять села за руль, а?..

Конечно же, ради мальчика: его нужно было отвезти в спортивный лагерь, который устраивала местная школа, а поскольку на велосипеде туда ехать слишком далеко, я взялась их с Максом подвезти.

Мальчик не доставлял хлопот, а вот Макс – другое дело: болтал без умолку о какой-то дурацкой свадьбе в Калифорнии, на которую собирался надеть костюм полярного медведя, но до сих пор не заказал его на Амазоне.

Я сделала глубокий вдох и оглядела площадку, где ребята начинали свой день. Иногда они пускали воздушные шарики, иногда надевали маски. Сегодня дети играли на музыкальных инструментах. В высоких окнах виднелись плакаты веселеньких расцветок.

Дети и несколько взрослых оживленно хлопали в ладоши.

– Почему они всегда такие радостные? – спросила я.

– А? – рассеянно отозвался Макс.

– Да, – подхватил ребенок. – Пап-па, почему?

По контрасту с родителями и их подопечными мы с Максом были похожи на два чучела. Макс ходил в той же футболке, в которой спал, и кроссовках на босу ногу, да и я выглядела не лучше в заляпанных шортах и мешковатой застиранной рубашке – так удобнее.

Исчезли прелести спокойной жизни одинокой домохозяйки средних лет: неторопливо выбирать зелень на рынке, гулять с собаками по пляжу, искать красивую оранжевую ракушку, любоваться закатом; накуриться и танцевать под какую-нибудь попсу… Словом, мирное созерцание, свойственное людям среднего возраста, рассчитывающим прожить еще лет тридцать. Идея заключается в том, чтобы у человека оставалось время на себя, чего настоящие родители, как правило, лишены.

Теперь и я просыпалась со списком длиной в руку: сделать, купить, починить, почистить.

Но главной заботой оставался мальчик.

Несмотря на то что мы с ним не были близки, едва обменялись парой слов и не испытывали друг к другу особой симпатии, мой долг – обеспечивать его безопасность, и не только. Главным образом, я должна следить за тем, чтобы он был счастлив.

Исподволь у меня сформировалось «мамское мышление», как я это называю.

Например, два дня назад, когда мы забирали ребенка с пристани, где он провел утро в школе рыболовов-любителей, я внезапно поймала себя на том, что исподтишка разглядываю других детей. Как они относятся к нашему мальчику? Общаются с ним или игнорируют?

У него вообще-то есть друзья?