Среди присутствующих поднялся было шум, но Пуаро взмахомруки утихомирил всех и снова обратился к Жиро:

– Надеюсь, мосье Жиро со мной согласен?

В лице Жиро не дрогнул ни один мускул, хотя неизвестно,какие мысли пронеслись в этот миг в его голове. Спокойно, даже несколькопренебрежительно он бросил:

– Согласен.

И снова раздались удивленные возгласы.

– Однако какой же смысл! – воскликнул мосьеОтэ. – Всадить нож в умершего! Какая дикость! Просто неслыханно! Тут,видимо, какая-то патологическая ненависть.

– Нет, – сказал Пуаро. – Полагаю, это сделаносовершенно хладнокровно, просто чтобы сбить всех нас с толку.

– Как?

– А так. Вас ведь и впрямь чуть не сбили столку, – назидательно проговорил Пуаро.

– В таком случае как же убили этого человека? –спросил мосье Бекс.

– Его не убивали. Он умер. Умер в припадке эпилепсии,если я не ошибаюсь.

Заявление Пуаро вновь повергло всех в замешательство. ДокторДюран опустился на колени и еще раз придирчиво осмотрел покойника.

– Мосье Пуаро, – сказал он, поднимаясь, – я склонендумать, что вы совершенно правы в вашем предположении. Я с самого начала пошелпо неверному пути. Тот, казалось бы, неоспоримый факт, что незнакомец былзаколот ножом, отвлек мое внимание от других признаков.

Итак, мой друг стал героем дня. Следователь рассыпался вкомплиментах. Пуаро учтиво поблагодарил его, извинился и, сославшись на то, чтоне успел позавтракать и отдохнуть, направился было вон из сарая, но Жироостановил его.

– С вашего позволения еще одна подробность, мосьеПуаро, – сказал он приторно-учтивым тоном. – Вот это… Он был обвитвокруг черенка ножа.

– О! Женский волос! – сказал Пуаро. –Интересно, чей же?

– Я и сам хотел бы знать это, – ответил Жиро и,поклонившись нам, вышел.

– До чего же он дотошный, наш славный Жиро, –заметил мой друг, когда мы шли в гостиницу. – Однако он хочет направитьменя по ложному следу. Интересно куда? Женский волос – хм!

Позавтракали мы с отменным аппетитом, однако я заметил, чтоПуаро как будто несколько рассеян. Когда мы перешли в гостиную, я попросил егорассказать о своей таинственной поездке в Париж.

– Охотно, мой друг. Я ездил в Париж вот за этим.

Он достал из кармана небольшую газетную вырезку, выцветшуюот времени. Это была фотография женщины. Пуаро протянул мне ее. Я невольноахнул.

– Ну что, узнаете, мой друг?

Я кивнул. Несмотря на то что фотография, очевидно, быласделана много лет назад и женщина, изображенная на ней, носила теперь другуюприческу, сходство не оставляло никаких сомнений.

– Мадам Добрэй! – воскликнул я.

Пуаро с улыбкой покачал головой.

– Не совсем, мой друг, не совсем. В те дни ее звалииначе. Это фотография известной мадам Берольди!

Мадам Берольди! Мгновенно я вспомнил это дело. Судебныйпроцесс по обвинению мадам Берольди в убийстве! Он вызвал тогда всеобщийинтерес.

Дело Берольди.

Лет двадцать тому назад мосье Арнольд Берольди, уроженецЛиона, приехал в Париж со своей красавицей женой и дочерью, в ту пору совсемеще крошкой. Мосье Берольди, младший компаньон в фирме, торговавшей винами,средних лет, плотного телосложения, любитель всяческих земных благ, обожавшийсвою очаровательную жену, был в общем самый заурядный человек. Компания, гдеслужил мосье Берольди, несмотря на то что дела ее шли успешно, крупных доходовему не приносила. Берольди поселились в небольшой квартирке и жили поначалувесьма скромно.

Итак, мосье Берольди был личностью вполне посредственной,чего никак не скажешь о его жене, которая, казалось, вся была окутанаромантическим флером. Юная и прелестная, она сразу произвела сенсацию вобществе, особенно когда прошел слух о том, что с ее рождением связана какая-тозагадочная история. Одни говорили, что она внебрачная дочь русского великогокнязя[61] другие – что вовсе не русского князя, а австрийскогоэрцгерцога[62] и что брак был вполне законный, хотя иморганатический.[63] Однако все сходились в одном – ЖаннуБерольди окружает волнующая тайна.

Среди знакомых и друзей, посещавших дом Берольди, былмолодой юрист Жорж Конно. Вскоре стало ясно, что очаровательная Жаннасовершенно завладела его сердцем. Мадам Берольди принимала его ухаживания, хотявела себя весьма сдержанно и не упускала случая подчеркнуть неизменнуюпреданность своему немолодому мужу. Тем не менее злые языки не колеблясьутверждали, что юный Конно стал ее возлюбленным, причем не единственным!

Берольди прожили в Париже около трех месяцев, когда на сценеявился новый герой. Это был некий мистер Хайрам П. Трапп, уроженец СоединенныхШтатов, чрезвычайно богатый. Будучи представлен прелестной и загадочной мадамБерольди, он тут же пал жертвой ее очарования. Его поклонение хоть и не было нидля кого секретом, не выходило, однако, за рамки строгой почтительности.

К этому времени мадам Берольди стала чуть более откровенной.Она, например, как бы нехотя призналась нескольким своим друзьям, что состояниемужа внушает ей глубокую тревогу, ибо он, по ее словам, дал втянуть себя внекие политические игры, в результате чего ему доверили «секретные документы»чрезвычайной важности, затрагивающие интересы ряда европейских стран. Этидокументы, объясняла она, поручили попечению мосье Берольди, чтобы сбить соследа тех, кто за ними охотится, в том числе нескольких известных террористовиз революционных кругов Парижа. Узнав об этом, мадам Берольди, по еесобственному признанию, совсем потеряла покой.

И вот двадцать восьмого ноября случилось несчастье.Служанка, которая ежедневно приходила к Берольди, увидела, что парадная дверьраспахнута. Услышав слабый стон, доносившийся из спальни, она ринулась туда.Ужасное зрелище предстало ее глазам. Мадам Берольди лежала на полу, связаннаяпо рукам и ногам, и тихо стонала – каким-то чудом ей удалось освободиться откляпа. На постели в луже крови лежал мосье Берольди с ножом в груди.