Вернувшийся в 1241 г. Александр начал освобождение завоеванных территорий с окрестностей Новгорода и совершил с новгородцами, ладожанами, корелою и ижорой поход на Копорье, «и взя город, а немец приведе в город, а иных пусти по своей воле; а вожан и чудь переветников извеша». Речь идет о води и чуди, которые перешли на сторону противника (рис. 65). После этого весной 1242 г. князья Александр и Андрей с низовскими и новгородскими полками освободили Псков. 5 апреля на Чудском озере произошло Ледовое побоище, и орденские войска потерпели сокрушительное поражение [ПСРЛ2000, т. 3, с. 295].

Согласно устоявшейся версии, только спустя 9 лет после битвы на Неве – в 1249 г. – шведский ярл Биргер возглавил второй крестовый поход в центральную Финляндию, во время которого была завоевана земля еми (тавастов) и в центре ее основана крепость Тавастхус. Однако, как уже говорилось ранее, эта дата ставится под сомнение некоторыми исследователями. После похода шведские владения уже почти вплотную приблизились к Корельской земле. В 1256 г. шведы вновь попытались закрепиться на новгородском побережье Финского залива – на сей раз они вместе с немецкими рыцарями начали строить крепость в устье реки Наровы. Но русские войска под руководством Александра Невского пресекли попытку захвата новгородских земель и совершили ответный поход в завоеванную шведами землю еми.

Рис. 65. Взятие Копорья.

Миниатюра Лицевого летописного свода сер. XVI в.

Военная опасность на северо-западных рубежах сохранялась, и в периоды обострения отношений Новгорода с Тевтонским орденом и Швецией перерастала в открытое противостояние, в котором с одной стороны могли принимать участие рыцари из стран Северной Европы, а с противной – войска из других русских земель. В 1268 г. в битве при Раковоре в северной Эстонии объединенные русские войска нанесли тяжелое поражение немецким рыцарям. После чего планы расширить за счет новгородских владений территорию, завоеванную Орденом в Восточной Прибалтике, были надолго остановлены и граница установилась по реке Нарове.

Опасаясь продолжения шведского продвижения на восток, новгородцы в 1277 г. совершают поход в Карелию, в земли своего традиционного союзника: «взя землю карелы на щит».

Понятие «взять на щит» в древнерусском языке означает не просто одержать победу. Оно означает «взять в добычу», то есть полный переход чего-то во владение победителя, «а сести на щит» – сдаться. Это выражение употреблялось и по отношению к населению, причем чаще – к его женской и детской части. Например, «изсекоша муже а жены и дети взяша на щит» – сообщалось в летописи при взятии Минска в 1066 г. В других случаях это выражение употреблялось и по отношению к городам и землям: «…взяша град Кыев на щит», «и взяша Белозерскыи волости на щит, повоевав…» [Срезневский 1989, т. III, ч. 2, с. 1610–1611]. Таким образом, означало пленение, завоевание, покорение.

Чем был вызван этот поход, учитывая, что еще в 1270 г. корела, наряду с водью и ижорой, упоминается в составе волости новгородской и о каких-либо проявлениях сепаратизма в летописях не упоминается. Вероятно, поход связан с усилением шведской активности на соседних территориях, а возможно, и в самой Карелии, напрямую достижимой по водным путям из Балтики и западнофинских земель.

В конце XIII в. Швеция возобновила вторжения и в другие новгородские владения – включая Ладогу, что привело к продолжительной войне между двумя государствами. В 1283 и 1284 гг. шведы входили в Ладожское озеро и грабили прибрежные территории. В 1292 г. состоялся поход новгородцев в подконтрольную Швеции землю еми – «Ходиша молодци новгородстеи с воеводами с княжескими воевать в Емьскую землю, воевавше придоша вси здрави». Ответное вторжение шведов в том же году было направлено в земли корелы и ижоры: «приходиша свея воевать, 800 их 400 иде на Карелу, а 400 на Ижеру, избиша их Ижера, а Карела изби своих, а иных руками изымаша» [ПСРЛ 2000, т. 3, с. 327]. Несмотря на одержанную победу, уже в следующем году шведы снова вторглись в западную Карелию. Таким образом, вторжение 1292 г. можно расценивать как разведку боем.

Шведскими войсками в 1293 г. руководил фактический правитель королевства Тергильс Кнутсон. В стратегически важном пункте – в устье Вуоксы, на выходе из Корельской земли в Выборгский и Финский заливы – ими была основана крепость Выборг. В следующем, 1294 г. состоялась неудачная осада Выборга новгородцами. В 1295 г. происходит борьба за Корелу. Шведы захватывают и укрепляют крепость, но новгородцам удается выбить их из нее.

В 1300 г. шведский правитель Тергильс Кнутсон вторгся в Ижорскую землю и основал Ландскрону на Неве, в устье реки Охты. В 1301 г. русские войска взяли и разрушили Ландскрону. Они не решились укрепить захваченную крепость, слишком удаленную от основных новгородских владений, опасаясь новых вторжений неприятеля с Балтики. Примечательно, что еще ранее, в 1282 г., они разрушили другую порубежную крепость – Копорье, выстроенную в камне князем Дмитрием Александровичем в земле води в 1280 г. Однако отношение Новгорода к укреплению северо-западных рубежей меняется уже на рубеже XIII–XIV вв., и в 1297 г. они вновь отстраивают Копорье, находившееся, в отличие от Ландскроны, в глубине новгородской территории. В 1310 г. новгородцы строят новую крепость, Корелу, у истоков Вуоксы.

Но военные действия продолжались. В 1313 г. шведы вновь сожгли Ладогу, в 1318 г. новгородцы разрушили столицу шведских владений в Финляндии – Або. В 1322 г. возобновилась война на Карельском перешейке: состоялись еще одна неудачная осада Выборга русскими войсками и неудачный штурм Корелы шведами. Примечательно, что в те же годы (1322 и 1323) немецкие рыцари трижды вторгались в Псковскую землю и подступали к Пскову. Возможно, эти действия Шведского королевства и Ордена были согласованными. Наконец, в 1323 г. внук Александра Невского великий князь Юрий Данилович построил в истоках Невы крепость Ореховец, закрывшую вход в Ладогу. «… Ходите новгородци с князем Юрьем и поставиша город на усть Невы, на Ореховом острове, туто же приехавше послы от свейского короля и доконцаша мир вечный с князем и с Новым городом по старой пошлине» [ПОРА 2000, т. 3, с. 339].

Финское племя ижора, судя по историческим документам, выступало надежным союзником Новгорода, о чем свидетельствуют отсутствие в летописях сообщений о каких-либо столкновениях между ними и факт, что охрана такого важного участка общеевропейского торгового пути, как Нева, находилась под контролем ижоры. Складывается впечатление, что Новгород вплоть до начала XIV в. даже не пытался создавать укрепления на Неве, закрывающие проход по ней в свои внутренние владения. Ближайшей к Неве крепостью на этом направлении оставалась Ладожская. Впрочем, ситуация вполне вписывается в общую стратегию новгородской политики того времени, в основе которой был моноцентризм – стремление к сосредоточению всех государственных, административных и военных функций в самом Новгороде. Новые укрепления на удаленных территориях опасались создавать и потому, что при определенных обстоятельствах ими мог ли воспользоваться неприятель или местная оппозиция центру.