— А что такое? — спросила я.

— Мы в список Таша с его техниками вписали! — сообщила Стрелка. И еще кое- кого. А до анатомии у нас полно времени…

Говорят, что плохие новости распространяются быстро. Но, на мой взгляд, и хорошие не ползут на карачках. И это было очень заметно! Хотя бы по реакции анатома. По крайней мере, ворвавшись в кабинет и осмотревшись, он обрел трехсекундный паралич. А потом, промычав что-то невнятное, потрясенно сообщил:

— Никогда не видел столько студентов разом! А здесь — точно!

И ведь не поспоришь! По словам Кнопки на зачет обычно приходил десяток- полтора студентов. Просто бытовало мнение, что ближе к концу учебного года препод устает и тройки ставит за явку и красивые глаза. Но сейчас и до середины года было далеко, а студентов вокруг анатомического стола толпилось едва ли не полсотни! Человек пятнадцать вместе с нами должны были сдавать зачет. Ну, плюс Таш со своими технарями, плюс архитектор, которому точно Стрелка наводку дала!.. Остальные-то откуда?!

Но обо всех этих странностях можно было поговорить позже. Вечером после ужина, за чашечкой чая… А сейчас меня занимало… Нет! Ужасало то, что лежало на секционном столе! Если не сказать правду — вымораживало!

Приплюснутое с боков туловище сплошь покрытое крупной чешуей, четыре мощные лапы, длинный хвост с шипом на конце, треугольная голова с острым костяным носом, пасть, полная мелких острых зубов… Ах да! Перед передними лапами еще пара то ли лап, то ли рук с длинными когтями. А вот шерсти на этом кошмаре не было ни клочка. Так что, если верить старой студенческой байке, блох можно не опасаться.

И все это богатство приковано к столу толстенными наручниками в положении «лежу на брюхе вся такая». А хвост прихвачен аж в трех местах!

— Я поражен и очень рад, что такое число студентов явилось на вскрытие серого глазастого корбула! Популяция этого очень редкого в недавнем прошлом вида вдруг начала стремительно расти! И это большая загадка!

— Может быть, они узнали что-то новое о размножении? — выдвинул предположение кто-то из заднего ряда.

— Возможно. От студентов я всегда узнаю что-то новое. Но! Слишком умные получат дополнительный вопрос! И…

В этот момент студентки в первом ряду с моей стороны подались назад и завизжали. И было от чего! Глаз распятой на столе твари открылся, быстро подвигался из стороны в сторону и вновь закрылся веками. Но зато в другом месте, на плече, глазное яблоко выпучилось наполовину, встало на место, поморгало и исчезло…

Я бы тоже заорала, но… И на вскрытиях бывала не раз, и самой приходилось с трупами работать. Правда, с обычными человеческими, а вот с подобным кошмариком… Да и труп ли это?

***

— А вы его живым вскрывать будете? — спросила я, быстро опустила глаза и прикинулась деревцем в лесу.

— Что значит живым?! — искренне возмутился анатом. — Этот корбул мертв уже четыре часа!

— Ноу него глазик моргает…

Кто это сказал за моей спиной — не знаю, а вот анатом увидел…

— Глазик? Незачет девушке во втором ряду! Да, да! Вам! Вы не были на моих лекциях! Иначе знали бы, что глаза корбула живут еще сутки после его смерти! Да и относятся к его телу весьма не совсем… Все надели фартуки и очки?! Приступаем! Не наткнитесь на хвост или нос корбула! Когда бежать к раковинам будете…

Раковин, кстати, вдоль стен было много. И мне это показалось очень практичным! На занятиях по патанатомии и судебке их было по одной или две на комнату. И в некоторых случаях на группу не хватало…

Сзади раздались удаляющиеся всхлипывания — девушка с незачетом решила уйти. Верно, конечно, поступала, но мне стало обидно, и я тихо бросила через плечо:

— Верните ее…

Почему-то я была уверена, что ребята, стоявшие сзади меня все сделают. Так и вышло. Не прошло и полминуты, как мне тихо доложили:

— Она здесь…

Я повернула голову и поблагодарила:

— Спасибо.

И лишь после этого поняла, что смотрю в светло-карие глаза. Такие же, как над дверью из сна, только с приличной долей страха.

Только вот разглядывать их не было ни времени, ни желания. Я быстро поменялась с всхлипывавшей девицей местами — благо, что она не сопротивлялась, — и тихо сказала в ее затылок:

— Не ной. Все можно поправить…

— Это кто там такой разговорчивый и печальный?! — проорал анатом с другой стороны стола. — Сейчас я вас всех развеселю!

Что-то зажужжало, затрещало, словно разрезаемые кости, и большая часть студентов с той стороны стола ринулась к умывальникам.

— Что?! Понравилось?! — Анатом сатанински захохотал, поднял на уровень лица сложный инструмент, напоминающий очень большие анатомические ножницы, и распорядился: — Изучайте внутренние органы! Один ответ на вопрос — зачет! Такая вот арифметика! Блюющих тоже касается!

Он обошел стол, поправил щиток маски на лице и заявил:

— Ваша очередь!

Вонзив ножницы за головой корбула, анатом ловко и быстро сделал длинный разрез до задней ноги и с хрустом отвел вниз получившийся огромный лоскут.

— А вот так вот!

Девушка впереди меня икнула, а, судя по звукам, с нашей стороны студентов тоже убыло. И значительно.

— О! Это ж надо! Не сбежала! — возбудился анатом. — Девушка в соп… В слезах и вне зачета! Это что за орган?!

Пока он поворачивался, чтобы не промахнуться с указанием, я рискнула прошептать девице в затылок:

— Печень…

И анатом тут же практически подтвердил мою догадку:

— У серого корбула почти все как у человека! Итак?!

— Печи-и-инь… — всхлипнула она в ответ и втянула голову в плечи.

— Что?! О-о-о… — протянул он на этот раз с удивлением. — Да вы знаток! Отменяю незачет и даю… Половинку зачета! А то несправедливо будет! И вы стояли иначе! Я еще не всю память проп… Потерял! Симпатичная шатенка с конским хвостом на голове, которая раньше стояла впереди! Идите сюда!

Если он пытался меня напугать, то обломался. Я вышла вперед, сделала несколько шагов к столу и спокойно поправила:

— Может, и хвост, но точно не конский.

— Ух ты! А это что?!

— Кишечник.

— Вот как?! А почему он короткий?!

С той стороны стола на меня большими глазами смотрели Таш и все три мои космонавтки. Вот почему со мной не встали? Я бы подсказать могла… Но любой вопрос требует ответа. Не объяснять же шумному анатому, что его зачет мне нужен, как гусенице пушистые тапочки зимой?

— Позвольте, — сказала я и, обойдя анатома, принялась рассматривать голову корбула-кошмарика. Когтистыми «ручками» он, конечно же, мог легко запихивать еду в зубастую пасть. Это понятно. Но в вопросе анатома явно был подвох! И, разглядывая костяной нос, я поняла, в какой плоскости этот подвох обитал. В маленьком отверстии на самом кончике я увидела тонкую, косо срезанную иглу. На манер иглы шприца.