— Не знаю, — ответила Кьярра. — Я никогда не пробовала. Но мама говорила, на отце был мундир. Рваный из-за ран, но раз был — значит, он в нем и превращался, правильно? Ты говоришь, люди не ходят голыми. Он жил среди людей и должен был одеваться. Так?

— Выходит, так, — согласился я и скрестил пальцы на удачу. — Она не говорила, какого цвета был этот мундир? И вообще, как выглядел?

— Ну… вроде бы как осеннее небо. Такой… не серый и не синий, между. С белой полоской по… ну, вокруг горла. И еще с какими-то железными подвесками. Мама говорила, отец ими очень дорожил. Одна потерялась, так он два дня искал и ее заставил. Странно, ведь даже не золотые…

Сизый мундир с белым кантом — это как минимум ведущий крыла (так называется отряд у боевых драконов). Железные подвески — очевидно, награды. Странно, конечно, — почему он при полном параде вылетел в бой? Но кто знает, что тогда случилось? Он вообще мог оказаться в сопровождении какой-нибудь важной персоны на транспортнике, на них напали… Гадать можно до бесконечности, но я не видел в этом смысла. Главное, приметы есть.

— Кьярра, а как он выглядел? Про размер я понял — намного больше твоей матери, а значит, и тебя. Но боевые примерно одной величины, с этим просто… А масть?

— Мама говорила — как его мундир, — охотно ответила она. — Только без белой полосы и блестящий. Я всегда жалела, что не такая. Но с моей шкурой проще прятаться. Его в горах было видно издалека.

— Ясное дело, такая окраска — для открытого неба… или даже моря, — вслух подумал я. — Ну а в человеческом облике он каким был?

Кьярра задумалась, вспоминая.

— Мама говорила — он был темный, — выдала она наконец. — Не как Веговер, а примерно, как ты. Только ты такой от солнца, а он сам по себе.

— Я не только от загара такой коричневый, — сказал я. — Сам по себе тоже не белокожий. Посветлее, чем ты, но все-таки… И сверху еще прожарился, вот и вышло, что вышло.

— Понятно… Но ты не отвлекай, — нахмурилась Кьярра. — Цветом я на отца похожа. А мама была совсем белая, когда становилась человеком. И волосы у меня тоже темные и вьются, как у него. А глаза, как у мамы. У него были зеленые.

— Отлично! — сказал я.

— Что?

— То, что приметы яркие, — пояснил я. — Заметные шрамы или еще какие-то отметины у него не имелись?

— Конечно. Он же сильно поранился.

— Ну, каждого встречного не разденешь… На лице, я имею в виду. Может, не шрамы, а родимые пятна? Пальцев не хватало, уха или глаза?

— Нет, она ничего такого не упоминала, — ответила Кьярра, подумала и спросила: — Значит, ты хочешь его найти?

— Во всяком случае, попытаться можно. Даже если не отыщем его самого, попробуем понять, к кому потянулась ниточка и когда… — задумчиво произнес я, не заботясь о том, понимает она или нет. — Выяснить это будет не так-то просто, но ничего невозможного нет. А если твой отец еще жив, все упростится. Или усложнится, это как посмотреть…

— О чем ты говоришь? — удивилась она.

— Так, мысли вслух, — улыбнулся я и подумал: чтоб мне провалиться на этом месте, я влип в очень серьезную историю!

И если я прижму Веговера к стенке и выпытаю, на кого работали Сарго и Тродда (я бы их самих прижал, да кишка тонка), все прояснится еще больше. А тогда уже я смогу решать: участвовать в рискованной игре или уносить ноги как можно дальше и как можно быстрее…

Прежде чем делать какие-то выводы, нужно было проверить, действительно ли Кьярра видит повороты, или же сумела последовать за мной исключительно по какому-то непостижимому стечению обстоятельств. Или везению — как ни назови, итог один.

Дело осложнялось тем, что Кьярра не понимала, чего я от нее добиваюсь. То ли я совершенно разучился объяснять (а вернее, никогда и не умел, не возникало у меня такой необходимости), то ли переоценил ее понятливость… Нет, снова неверно: она была более чем сообразительна, это я никак не мог подобрать слова и растолковать ей, что мне нужно.

— Я вижу тропинку, — повторяла Кьярра. Одного нельзя было у нее отнять: она иногда обижалась, но не раздражалась, даже если считала, что я трачу время попусту. — Она прямая. Если где-то поворачивает, то за деревьями не видно.

Я в эту самую минуту на этом самом месте видел два открытых и три пока что закрытых поворота, а она — нет. Что же, выходит, я просто дал волю воображению? Выдумал заговор мирового масштаба, а на самом деле Кьярре просто повезло проскочить за мной? В драконьем облике она достаточно крупная, чтобы не потерять меня из виду… Стоп, там же был лес… Ну, значит, нашла по запаху: на обоняние драконы тоже не жалуются.

— Рок, а можно мне поохотиться? — вдруг жалобно спросила Кьярра. — А то я правда все твои припасы съем.

— Ты сама говорила — если превратишься, деревья поломаешь. Тебя же и зашибет какой-нибудь сосной. Или она крышу проломит, тоже приятного мало.

— Я не здесь!

— А где? В снегах? Я могу тебя отвести, но только ближе к вечеру — сейчас дорога закрыта.

— Да нет же! — По-моему, Кьярра тоже страдала от нехватки слов и связанной с ней невозможностью донести до меня очевидное. — На лугу. Там какие-то олени или козы… с рогами, в общем. И людей кругом нет.

— На каком еще лугу? — опешил я.

— Вон там, — махнула она рукой. — Ты не видишь?

Я различал только незнакомый поворот, и что там за местность, сказать не мог. Вроде и впрямь равнина, если верить залетному ветерку, но какая именно, я определить не мог. Соваться же туда наобум не хотелось.

— Не вижу, — ответил я. — Скажи, а те снега ты видишь?

— Ну да, — удивленно ответила Кьярра. — Только они очень далеко. Странно… Мы же совсем мало шли. И они такие… ну… как в тумане. А луг совсем рядом. Раньше его не было.

— Я бы отпустил тебя поохотиться, — осторожно сказал я, переваривая сказанное, — но ты уверена, что сумеешь вернуться?

— Конечно, — уверенно сказала она. — Я же недолго. Туман еще далеко.

— Ты имеешь в виду, такой же туман, какой сейчас закрывает снежную равнину?

— Ну да. Его пока даже не видно. И я его заранее почувствую, он очень холодный и такой… — Кьярра передернулась. — Как старая паутина, только хуже.

— Тебя мать научила это различать? — спросил я.

— Конечно. Когда показывала, как охотиться. Говорила, куда нельзя летать, куда можно. Только рядом с нашей пещерой уже почти никуда было нельзя, — вздохнула она. — Повсюду люди. Вот мама и искала такое место, где их не будет.

— Похоже, она решила разведать скрытую дорогу, но почему-то не вернулась…

— Что такое скрытая дорога? — спросила Кьярра. — Ты часто так говоришь. И про поворот. А я не понимаю.