Николас вышел. Мэтт последовал за ним. Сабрина осталась стоять посреди каюты. По их виду можно было подумать, что они направляются на прогулку.

— Черт бы вас побрал, — проворчала она и бросилась вслед за ними.

Через несколько минут на верхней палубе мужчины сбрасывали свои рубашки. Вокруг них собрались матросы.

«Этого не должно произойти!» — думала в панике Сабрина. Она не хотела, чтобы кто-то из них пострадал. Сабрина заметила Саймона, заключавшего пари с несколькими матросами об исходе поединка. Она поймала его взгляд и нахмурилась, он тоже казался возбужденным от ожидаемой схватки.

— Неужели ты ничего не можешь сделать? — спросила она.

Непритворное удивление появилось на лице Саймона.

— А зачем, ради всех святых, я должен что-то делать? Им обоим это будет только полезно, да и команда немного развлечется. Может, ты и не заметила, но это назревало с самого начала, как только они встретились.

— Да ведь прошло не больше часа! Не могу поверить, что за такое короткое время может возникнуть смертельная вражда.

— Может, ты забыла, когда они увидели друг друга? — Саймон наклонился и сказал ей на ухо: — Когда его милость впервые увидел капитана, тот здоровался с тобой таким образом, каким ни один муж не позволит своей здороваться с другим мужчиной.

— Я все объяснила Николасу.

Лохматые брови Саймона поползли вверх.

— И он понял?

— Да нет, — уклончиво ответила она, — не совсем. Она указала на мужчин, готовившихся к поединку. — Но я все равно не вижу в этом необходимости.

— Так это потому, что ты не мужчина, — снисходительно кивнул Саймон.

Она с изумлением уставилась на него.

— Если у мужчин так устроены мозги, я могу считать, что мне повезло.

При этих словах страх за Николаса и Мэтта покинул ее, оставив раздражение и разочарование.

— Ладно, если никто из мужчин не собирается ничего предпринять, чтобы остановить их, это сделаю я. — Она двинулась через толпу.

Николас и Мэтт стояли в центре круга, широко расставив ноги, готовые к схватке.

— Вы оба твердо решили драться? — обратилась к ним Сабрина.

— Я решил, — мрачно улыбнулся Николас.

— Признаюсь, горю желанием, — кивнул Мэтт. Сабрина подумала, не поколотить ли их ей самой и покончить с этим делом. Раздражение перерастало в гнев. Глупость не меньше, чем высокомерие, возмущала ее. А сейчас она столкнулась лицом к лицу и с тем, и с другим. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и на какое-то мгновение вновь превратилась в строгую леди Стэнфорд.

— Очень хорошо. — Она с любопытством огляделась по сторонам и с безмятежной улыбкой обратилась к ним: — Где же в таком случае вы предлагаете мне сесть? Я имею в виду, откуда лучше видно?

— Ты собираешься смотреть? — спросил Николас. Даже Мэтт, казалось, растерялся:

— Это неподходящее для женщин зрелище, Бри.

— Все равно, — надменно произнесла она. — Я намерена остаться.

Она заметила бочонок с водой и уселась на его краю. Как королева рыцарям перед турниром, она милостиво жестом разрешила им начинать.

— Если вы готовы, джентльмены.

Николас в последний раз взглянул на нее и, словно выкинув ее из головы, сосредоточил все внимание на своем противнике.

Мужчины настороженно кружили друг возле друга. Они были очень похожи, одного роста, одного сложения. Гладиаторы, отлитые в одной форме, закаленные в одном огне. Только у Николаса волосы были темные, а у Мэтта светлые. Сабрина подумала, что их можно принять за братьев. Сходство не ограничивалось физическими достоинствами. Оба явно обладали одинаково несгибаемой волей и самоуверенностью. Она уже давно привыкла к характеру Мэтта и с улыбкой вспоминала, как он раздражал ее при первой их встрече. Может быть, со временем она так же привыкнет и к Николасу.

И конечно, они одинаково свободно обращались с женщинами. Сабрина не скрывала, что ее забавляли победы Мэтта, чего она не могла сказать о Николасе. Все чаще и чаще она думала о его репутации покорителя сердец. Было ли это правдой, или злые языки преувеличивали? К скольким женщинам прикасались его губы? Скольких ласкали его руки? Сколько женщин чувствовали жар его сердца?

— Ты удивил меня. — Мэтт скривил губы в грозной улыбке, но голос звучал с обманчивой мягкостью. — Я почти ожидал, что ты уклонишься, спрячешься за юбкой своей жены.

Николас рассмеялся.

— Может, ты не заметил, но моя жена не носит юбок, я ни за кем не прячусь. Ты пожалеешь о своем… — и не успел договорить, кулак Мэтта врезался в его губы.

Сабрина внутренне содрогнулась, но с ее лица не сходила насмешливая улыбка. В глазах Николаса мелькнуло удивление от силы нанесенного удара, он замешкался и получил второй удар, на этот раз под ложечку. Сердце у Сабрины екнуло, но Николас лишь покачнулся. Мэтт, не повторив удара, на мгновение отступил назад. На его лице тоже было удивление. Сила его кулаков свалила бы с ног кого угодно.

Николас быстро пришел в себя, сделал ложный выпад правой рукой и нанес мощный удар в подбородок Мэтта, на мгновение оглушив его. Мэтт отшатнулся, но ответил таким же ударом. Они схватились и стояли нога к ноге, осыпая друг друга градом ударов. Было ясно, что оба ошиблись, оценивая противника.

Сабрина даже представить не могла жестокости этого зрелища. Слишком много лет спокойной, размеренной жизни отделяли ее от грубых забав простолюдинов, подобных тем, что она наблюдала сейчас: она забыла, какими свирепыми могут быть даже лучшие из них.

Она оказалась единственной, кто не получал удовольствия от этой драки. Без сомнения, матросы наслаждались. Крики одобрения и свист перекрывали тяжелое дыхание и тошнотворные звуки ударов по телу и хруст костей. Сабрина, стиснув зубы, смотрела на ужасный поединок. Ни один из них не должен догадаться, что она никогда не могла смотреть даже на простой кулачный бой и не подозревала, что он бывает варварски жестоким.

Она сохраняла на лице улыбку и старалась делать вид, что ее это забавляет, в то время как ее страх за них все возрастал. Ни один из них не добился преимущества. Каждый получал жестокие удары и отвечал ударом на удар. Кровь сочилась с уголка рта Мэтта. Открытая рана зияла под глазом Николаса, и алые капли падали вниз при каждом ударе. Оба, окровавленные, покрытые синяками, продолжали драться. Ни один не мог претендовать на победу, ни один не хотел признать свое поражение.

У Сабрины сжималось сердце от ужасного зрелища. Неужели никто не сдастся? Что будет, если победа одного станет бесспорной? Возрастет ли их враждебность? Или, еще хуже, никто не победит? Она хотела, чтобы это закончилось немедленно. Николас еле стоял на ногах, и Мэтт выглядел не лучше. Это была борьба не умения и силы, а скорее выносливости и воли. Каждый упрямо продолжал наносить удары, и хотя в них уже не чувствовалось силы, для измученных противников они оставались такими же болезненными, как и вначале.