На самом деле я просто в восторге.

– Не пойму, что это было. Все что-то поют, лобстерами машут… – говорит он со смехом. – Помню, ты заставила меня смотреть этот фильм, но…

– А мне очень понравилось. Лучшая вечеринка на свете! – с чувством говорю я, улыбаясь до ушей.

– Ну, твоя семья наверняка тоже планирует для нас хорошую вечеринку. – Он отпускает мою руку и гладит меня по щеке.

– Моя семья планирует совместить ее с вечеринкой для Рен. – Я качаю головой. – И, уверена, она не будет такой крутой, как эта.

– Не знал, что ты настолько любишь кухонные рукавицы и…

– Ох, еще как люблю!

– Ладно, запомню. – Брэдли смеется и обнимает меня. – Буду дарить их тебе на годовщины и каждое Рождество. – Он наклоняется и чмокает меня в нос. – Как не хочется уезжать! Ты ведь здесь не остаешься, правда?

– Нет. Сейчас поеду домой. И потом, я же с Элли.

Он смотрит мимо меня в сторону зала, и не успела я опомниться, как его губы оказались прижаты к моим. Он отстраняется и с лукавой усмешкой хлопает меня по заду.

– Позвоню, когда доеду.

Чувствую, что Шейн на нас смотрит. Знаю, что смотрит. И знаю: Брэдли поцеловал меня специально. Впрочем, сегодня в моей голове правит бал не логика, а сплошные эмоции.

Брэдли поворачивается и уходит. Вот и все. Никаких нежных слов – о том, как он меня любит, или о том, какой это был особенный вечер. Нет. Только «позвоню, когда доеду» и шлепок по мягкому месту. Ну, хоть сказал, что ему не хочется уезжать, и то спасибо.

Возвращаюсь за стол. Многие прощаются, большая часть компании уже испарилась. Тоня надевает куртку. Стоп. Тоня уходит? Мысленно перебираю всех, кто недавно ушел. Знаю я ее игры. Терри из отдела продаж женат, и он не в ее вкусе. Программисты Род и Патрик ушли уже давно. И вообще, они, подозреваю, на самом деле – пара, так что она не в их вкусе.

– Новый парень? – спрашиваю я с надеждой.

– Просто устала. – Тоня застегивает молнию на куртке и вытягивает волосы из-под воротника.

– Ну конечно! Не думай, что я не заметила твои новые наряды.

Она перекидывает ремень сумочки через плечо, смотрит мимо меня и вскидывает подбородок.

– А ты расскажешь мне, что у тебя происходит с холостяком номер два?

Я растерянно молчу.

– Вот именно, – говорит Тоня, не дождавшись ответа. – Хорошего вечера, – и направляется к двери. – Я позвоню тебе завтра, – бросает она через плечо.

Ладно, неважно. Оглядываюсь по сторонам. Элли болтает с Рэндом Петерсоном у барной стойки. Все остальные ушли.

Кроме Шейна.

Он идет ко мне. Собираю волю в кулак и иду ему навстречу. В голове безумная путаница. Вроде бы знаю: он ничего не говорил такого, что заставило бы меня думать, будто он хочет большего, но его поступки не так однозначны…

Шейн показывает мне жестом: «Подожди». И сворачивает к роялю. Что-то сказал музыканту, что-то зеленое перешло из рук в руки. Пианист начинает играть знакомую мелодию. «Время проходит».

Неужели? Смеюсь. Это из «Касабланки». Игра с фильмами продолжается. Я понимаю намек. Героиня там, кажется, вышла замуж за кого-то другого, а это была их песня? Народ потянулся к танцполу. Шейн обходит их, направляясь ко мне.

– Он так и не получил ту девушку, помнишь? – поддразниваю я.

– Да. Не получил.

Сердце у меня замирает.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я почти шепотом.

Он берет мою руку в свою, другой рукой обхватывает за талию и притягивает к себе.

– Танцую, – шепчет он, склоняясь к моему уху. – Мы танцуем.

Отстраняюсь, чтобы видеть его лицо.

– Я подошла к тебе, потому что хотела сказать спасибо за сегодня. Я помолвлена. И если честно… – Я хмурюсь, мой голос дрогнул. – Ты все осложняешь.

Так, я это сказала.

На губах Шейна играет хитрая улыбка. Он оглядывает меня с ног до головы, и его глаза снова находят мои.

– Тогда на тебе должно быть другое платье.

Ух ты. Не могу сдержать улыбку.

– «Госпожа горничная»? Серьезно?

Шейн притягивает меня ближе.

– Кенсингтон, это вовсе не осложнение. Просто танец.

А для меня – осложнение. И это тоже из фильма. Мэрил Стрип начинает тайный роман с бывшим возлюбленным.

Он держит меня так близко к себе, что я ощущаю тепло его тела и его дыхание возле моего уха. Я пытаюсь вытеснить чувство вины. Да, это непросто.

Ловлю себя на том, что прильнула к нему. Должно быть, перебрала с алкоголем.

От Шейна исходит аромат мускуса и сандала. Знакомый, утешительный запах, но никоим образом не безопасный.

– Тебе понравился сегодняшний эпизод? – Он прижимает мою руку к свой груди. Я сейчас полностью им окружена, опутана. Окружена искушением.

– М-м… угу… очень, – бормочу я, все еще потерянная.

Тихий смешок возле моего уха.

– А Брэдли, по-моему, не понравился.

– Понравился, просто он не понял…

– А тебя он понимает?

Дыхание перехватывает.

– Думаю, что нет, – продолжает Шейн. – Он совсем тебя не понимает, Кенсингтон.

Делаю шаг назад. Музыка вдруг кажется слишком громкой. Шейн еще держит мою руку, его рука по-прежнему лежит на моей талии, но теперь между нами есть пространство. Внезапно между нами – расстояние из старых обид и новых вопросов. Например, такой вопрос: речь о концепции или обо мне?

Шейн решительно подается вперед.

– Ты сейчас с Брэдли, потому что он хорошо выглядит на бумаге. Он получил одобрение твоих друзей и всемогущей семьи.

Я вытягиваю свою руку из его руки.

– Ты не знаешь…

– Знаю. У тебя есть некое представление о том, чего ты хочешь, и он отвечает всем требованиям, правда? Я это проходил. Чуть было не женился.

Челюсть у меня отвисает. Чуть было не женился?

– Но я понял, что она не вписывается в ту жизнь, которую я для себя хочу. Она не подходит. А Брэдли не подходит тебе. Думаю, ты это и сама понимаешь. Ты просто слишком боишься разочаровать родителей или пойти на риск.

– А разве не должна я бояться? И разве я не была разочарована?

Не могу поверить, что только что это сказала. Делаю шаг назад, сигнал тревоги стучит в моей голове, в моем сердце. Большие идеи, но нет воли, чтобы их воплотить. Он и меня так оставил.

Может, по той же причине? Что я творю?

Вижу по его лицу, что он подыскивает правильные слова.

Однако я не жду, пока он их найдет. Разворачиваюсь и спешу уйти. Все не как, как я представляла. Не знаю, что я себе вообразила и что теперь думать, вообще ничего не знаю!