Я шагнул влево, собираясь продвинуться на шесть футов из следующих десяти вперед. Мне удалось оказаться на границе толпы и в поле зрения наблюдателя. Я заметил, что у него ярко-голубые глаза, немного потускневшие от усталости. В первый момент он никак не отреагировал на мое появление, потом примерно через секунду его глаза широко раскрылись, он поднял руку с телефоном и сдвинул крышку, чтобы включился экран, посмотрел на него, снова на меня, и от удивления у него отвисла челюсть. К этому моменту я находился уже в четырех футах от него.

И тут он потерял сознание. Я бросился к нему, успел подхватить и аккуратно опустил на пол. Добрый самаритянин, пришедший на помощь человеку, которому неожиданно стало плохо. По крайней мере, так все выглядело со стороны. Но только потому, что люди видят то, что хотят увидеть. Если бы они мысленно прокрутили назад короткую последовательность событий и внимательно ее проанализировали, они бы заметили, что я метнулся вперед на долю секунды раньше, чем парень начал падать. И что в то время, как моя правая рука, вне всякого сомнения, подхватила его под локоть, левая перед этим с силой воткнулась в солнечное сплетение. Но наши тела находились так близко, что никто ничего не понял.

В общем, люди видят то, что хотят увидеть. Так было всегда и всегда будет. Я склонился над наблюдателем, изображая заботливого и ответственного гражданина своей страны, и женщина с коляской остановилась у меня за спиной. После этого вокруг нас собралась небольшая толпа обеспокоенных случившимся людей. Репутация Нью-Йорка как агрессивного города совершенно незаслуженна. В целом люди всегда готовы помочь. Рядом со мной присела женщина, остальные стояли рядом и смотрели на нас. Я видел их ноги и обувь. Парень в кожаной куртке лежал на спине на полу, спазматически дергался и пытался сделать вдох. Именно так действует на человека сильный удар в солнечное сплетение. И очень похоже выглядит сердечный приступ и еще некоторое количество болезней.

– Что случилось? – спросила женщина рядом со мной.

– Не знаю, – ответил я. – Он вдруг упал, и у него закатились глаза.

– Нужно вызвать «скорую».

– Я уронил свой телефон, – сказал я.

Женщина принялась рыться в сумочке, но я ее остановил:

– Подождите, может быть, у него приступ. Давайте проверим, нет ли у него с собой карточки.

– Приступ?

– Ну да. Что-то вроде обострения или припадка. Например, эпилептического или еще какого-то.

– Вы про какую карточку?

– Люди с подобными болезнями носят с собой инструкции на такой вот случай. Может, нам придется принять меры, чтобы он не прокусил себе язык. И, возможно, у него есть лекарства. Посмотрите в карманах.

Женщина похлопала по карманам куртки с внешней стороны. У нее были маленькие руки с длинными пальцами и кучей колец. Внешние карманы оказались пустыми, в них ничего не лежало. Тогда женщина раздвинула полы куртки и проверила внутренние. Я внимательно наблюдал за ее действиями. Таких рубашек, как на этом парне, я еще никогда в жизни не видел: из акрила, с цветочным рисунком и полным набором пастельных тонов. И еще я обратил внимание на то, что куртка у него дешевая и жесткая, на нейлоновой подкладке. Внутри имелась этикетка, весьма вычурная, написанная на кириллице.

Во внутренних карманах тоже было пусто.

– Проверьте в брюках, – сказал я.

– Я не могу, – ответила мне женщина.

Тогда рядом с нами присел еще один ответственный доброволец, который засунул пальцы в передние карманы брюк наблюдателя, но там тоже ничего не оказалось. Ухватившись за клапаны карманов, он сначала перевернул его на один бок, потом на другой, чтобы проверить задние карманы. Тоже пусто.

Нигде ничего: ни бумажника, ни документов, вообще ничего.

– Ладно, думаю, нужно все-таки вызвать «скорую помощь», – сказал я. – Вы не видите мой телефон?

Женщина посмотрела по сторонам и вытащила из-под руки парня мобильный телефон-раскладушку. В процессе крышка сдвинулась, и включился экран с моей фотографией, крупной и четкой, гораздо более высокого качества, чем я думал. Лучше, чем то, что мне показывал продавец из «РадиоШэка». Женщина бросила на нее мимолетный взгляд. Я знал, что люди часто хранят в телефонах фотографии, и множество раз их видел: супруги, собаки, кошки, дети. Что-то вроде домашней страницы или «обоев» для экрана. Наверное, женщина подумала, что я жуткий эгоист, который носит в своем телефоне собственную фотографию. Но она все равно отдала мне его. Ответственный доброволец уже набирал номер «скорой помощи», и я начал отступать со словами:

– Пойду найду копа.

Я снова влился в поток людей и позволил ему нести меня вперед, дальше через дверь и на улицу, в темноту, прочь от вокзала.

Теперь я больше не был тем самым парнем, единственным в мире без мобильного телефона. Я остановился в пропитанном жаром мраке в трех кварталах от Седьмой авеню и принялся изучать свою добычу. Оказалось, что это «Моторола», из серого пластика, каким-то образом обработанного, чтобы походить на металл. Я побродил по меню, но не нашел больше никаких фотографий, кроме собственной. Она получилась совсем неплохо: перекресток к западу от Восьмой, яркое утреннее солнце, и я поворачиваюсь, услышав свое имя; снимок в полный рост с множеством деталей. Не вызывало сомнений, что здесь потрудилось огромное количество мегапикселей, и лицо вышло четко. Мне понравилось, как я выгляжу, учитывая, что я не спал всю ночь. Меня окружали машины и дюжина прохожих, дающих ощущение масштаба, совсем как линейка, нарисованная на стене в полицейском участке рядом со снимком подозреваемого. И поза у меня точно такая, какую я вижу, когда смотрю на себя в зеркало, очень характерная.

Меня поймали, но удачно, при помощи фотоаппарата.

И это не вызывало ни малейших сомнений.

Я вернулся в меню, чтобы проверить вызовы. Исходящих не оказалось, входящих было три, и все в пределах последних трех часов, с одного и того же номера. По-видимому, наблюдателю вменялось регулярно стирать информацию, наверное, после каждого звонка, но часа три назад ему стало лень это делать, что вполне соответствовало его поведению и замедленной реакции. Скорее всего, номер, с которого поступали звонки, принадлежал организатору слежки или какому-нибудь диспетчеру. А может быть, даже самому боссу. Будь это номер сотового телефона, мне от него не было бы никакого проку – ведь сотовый телефон может находиться где угодно, они как раз для этого и существуют.

Но это был номер, начинавшийся с цифр 212 – код стационарного телефона Манхэттена.

Значит, он находился в фиксированном месте. Так уж устроены стационарные телефоны.

Метод работы с телефонным номером зависит от того, на какой ступеньке лестницы вы стоите. У полицейских и частных детективов в распоряжении имеются перевернутые телефонные справочники: они находят там номер и получают имя и адрес. ФБР обеспечено самыми разнообразными мудреными базами данных. В целом то же самое, только дороже. А ЦРУ, наверное, владеет телефонными компаниями.