Полковник Мачин, услышав в трубке голос Кисельникова, сказал:

– Борис Васильевич, поступила вводная: к завтрашнему дню нужно подготовить грамотного специалиста к отправке в Ташкент. Он повезет с собой техническую документацию на «Аэрокобру». Там с ним встретится инженер из Басры. Наш специалист должен будет передать ему документы и рассказать об особенностях приемки и эксплуатации этого самолета. Все необходимые командировочные документы и портфель с документацией пусть сегодня получит у начальника штаба, я распорядился. Проинструктируйте, пожалуйста, его по своим вопросам.

– Есть, товарищ полковник! Все сделаю, – доложил Красильников.

– Ну и отлично! А завтра утром проследите, чтобы он улетел транспортником, и мне доложите.

– Есть! – ответил инженер и, положив трубку, пошел выполнять приказ.

В ангаре он встретил инженера Радоминова и поделился с ним полученным распоряжением.

– Как думаешь, Женя, кого можно послать?

– Костю Чернова, инженера эскадрильи истребителей. Он, во-первых, грамотный специалист, во-вторых, у него семья в Курган-Тюбе. Если добавишь к командировке пару дней, то и семью сможет навестить.

– А как здесь?

– Да как? Подстрахуем, у него и техники хорошо подготовленные, не подведут.

– Ты, пожалуйста, вызови его, а я пока закончу с американцем…

Когда Чернов получил от старшего инженера задачу, Костя несказанно обрадовался. Если он завтра он вылетит в Ташкент, то максимум через пару дней сможет быть в Курган-Тюбе. Молодец Борис Васильевич, продлил командировку.

Чернов, как на крыльях, побежал в штаб получать документы.

Поднявшись на крыльцо, Костя лицом к лицу столкнулся с пилотом Гамовым.

– Здравствуй, Чернов. А я иду тебя искать, – остановил он торопящегося инженера.

– Извини, Пётр Иванович, срочно вызвали к начальнику штаба.

– Я знаю. Там готовят документы для тебя, но они еще не закончили, – Гамов сдвинул фуражку на лоб и почесал затылок. Он не знал, с чего начать. – Костя, ты летишь в Ташкент и заедешь в Курган-Тюбе?

– Да, спасибо Кисельникову. У меня в Курган-Тюбе семья в эвакуации.

– Я в курсе, поэтому и хочу попросить тебя. У меня, видишь ли, тоже в Курган-Тюбе жена и дочь, весной эвакуировались из Балашова, – он покашлял в кулак и продолжил. – Что-то ничего нет от них. Шлю письма, посылку отправил, а ответа нет. Не знаю, может, случилось что. Если я дам тебе адрес, не заскочишь? И посылочку занесешь? Она совсем небольшая.

Гамов расстегнул куртку и достал плоскую коробку, завернутую в коричневую упаковочную бумагу. На ней четкими буквами был написан адрес.

– Конечно, завезу, какой разговор? – Чернов взял у Гамова посылку. – Не переживайте, всё разузнаю и, как вернусь, всё расскажу.

– Ну, спасибо.

Пожали друг другу руки и разошлись.

Прошло время. Как-то Гамов перегнавший очередную партию самолетов и передав их коллегам из 2-го полка в Уэлькале, направлялся к транспортному «Дугласу», чтобы лететь обратно в Фербенкс. Около самолета он нос к носу столкнулся с Черновым.

– О, Петр Павлович! А я вас жду. Знал, что сегодня будете в Уэлькале и принял решение ожидать вас у транспортника.

Гамов посмотрел на Чернова и подумал: «Что-то много слов у Чернова, не к добру это».

– Ну, не томи, рассказывай, что там, как?

– Да расскажу, куда я денусь? – Чернов прокашлялся, стараясь сформулировать предложение. – Короче говоря, был я у них. Все живы здоровы. В общем… У неё есть муж. Как я понял, он инженер. Живут в достатке. Они вместе работают на заводе, который эвакуирован с Балашова. Жена, простите, не помню имя, просила передать вам свои извинения. Сказала, что любви не было, а вот сейчас пришла.

Чернов почесал затылок.

– И меня извините, Петр Павлович, за такую новость.

Пожав плечами и порывшись в сумке, достал посылку.

– Вот, возвращаю. Она отказалась.

Петр взял в руки пакет и, подбирая слова, спросил:

– А дочь? Ты дочь видел?

– Видел. Я их троих видел. Они куда-то уходили. Весёлая, счастливая семья. Девочка называла этого мужика папой. Ваша жена сказала мне, что ей было стыдно и она не находила слов, чтобы вам всё объяснить, потому и молчала, не отвечала на ваши письма.

Чернов как-то суетливо застегнул сумку и, опустив голову, полез по стремянке в зелёное брюхо «Дугласа».

Нельзя сказать, что услышанная новость шокировала Петра. Внутренне он был готов к ней. Время, прошедшее после отъезда семьи, сгладило остроту, но, тем не менее, известие, подтвердившее смутные догадки, неприятно царапнуло сердце. «Ну, что же, чему быть, того не миновать. Одно обидно, почему молчала? Теперь хоть ясность есть».

В это время из распахнутой двери самолёта высунулась голова в шлемофоне.

– Товарищ командир, взлетаем, вы летите?

– Лечу, лечу, – пробормотал себе под нос Гамов и по стремянке полез в транспортник.

На Аляску пришла зима с её метелями и снегопадами. А таких суровых морозов даже местные жители давно не знали. Но, несмотря на суровые зимние условия, конвейер перегонки работал без перебоев. Вылет самолётов останавливался только в те дни, когда непогода накрывала аэродромы взлёта или посадки. Для того, чтобы подготовить самолёт к вылету, авиационные специалисты много сил и времени тратили на разогрев моторов и подготовку к вылету самолётов, стоявших под открытым небом. Благодаря техническим средствам наземного оборудования работа по подготовке машин к вылету на аэродроме Фербенкса была налажена. Переносные бензиновые печи значительно облегчали работу технического состава.

Однажды командир полка подполковник Недосекин, вернувшись после очередного перегона, доложил полковнику Мачину:

– На аэродроме Уэлькаль серьёзные проблемы, – он сделал паузу, ожидая реакции командира, но ее не последовало. Недосекин продолжал: – В сильные морозы самолёты подготовить к вылету невозможно. Нет спецоборудования.

– Хорошо, завтра я сам слетаю и посмотрю.

Для Мачина эта новость не была неожиданной. Буквально вчера на аэродроме он, наблюдая за работой техников, готовящих к вылету самолёты, подумал: «Если здесь при наличии спецоборудования так тяжело, то как же там, на материке»?

Он вызвал дежурного:

– Соедините меня с Мазуруком.

Ждать пришлось недолго. Два командира поздоровались, посетовали на крепкие морозы и всё, что исходит от этого безумства погоды, и договорились о встрече в Уэлькале.

Утром, вылетев на транспортнике на Чукотку, Михаил Григорьевич вспоминал свой крайний прилёт в Уэлькаль. Это было в октябре. Тогда он на бомбардировщике лидировал группу истребителей. Он хотел узнать сам, что испытывают лётчики, перегоняя самолёты с Аляски на Чукотку. Еще тогда, при встрече с командиром 2-го полка полковником Мельниковым тот посетовал, что приближается зима, а тёплых зданий для личного состава нет вообще. Он спросил, нет ли такой возможности – попросить у союзников для нас пять щитовых домиков.