Когда ты в общих чертах представляешь работу всех систем шаттла и действия наземного персонала, тогда ты готов из кандидата в астронавты перейти в астронавты. С этого момента пилоты тренируются отдельно — учатся управлять шаттлом, а специалисты полета начинают специализироваться в своих областях, таких как внекорабельная деятельность (ВКД), управление роботизированным манипулятором, обязанности бортинженера. После окончания программы подготовки я все еще не был уверен, чем мне стоит заниматься. Я хотел быть астронавтом всю свою взрослую жизнь. Я так сильно этого хотел, что меня никогда по-настоящему не заботило, каким именно астронавтом я могу стать. Комиссия по отбору остановила свой выбор на мне не из-за каких-то особых навыков, а потому, что они решили, что у меня есть качества хорошего астронавта вообще. Вероятно, я по-прежнему был самым разносторонним, как и в старшей школе. Для меня самой трудной задачей было найти для себя место, которое бы мне подошло. Мне нужно было выбрать свою цель, свою специальность.

Ник Патрик, мой приятель из МТИ, ставший астронавтом в следующем после моего наборе, однажды обрисовал трагедию инженера, разрабатывающего приспособления и инструменты для космоса. Она состоит в том, что инженеру никогда не доведется ими воспользоваться. Любой инженер, который создает автомобили, хочет на них ездить. Любой инженер, который строит самолеты, хочет на них летать. Но из-за того, что шансы стать астронавтом так малы, у среднего аэрокосмического инженера никогда не будет возможности «поиграть» со своими собственными изобретениями.

К счастью, я стал исключением из этого правила. В компании McDonnell Douglas я занимался роботизированным манипулятором и разработал для него устройство отображения информации, слетавшее в космос вместе с STS-69, когда я работал в Атланте. Официально эта штука называлась системой отображения позиционирования манипулятора и входила в систему дистанционного управления манипулятором. Она стала стандартным инструментом для операторов роботизированной «руки» во время полетов шаттлов. Я думал, что было бы здорово продолжить работать над этим — так сказать, сесть за руль своего автомобиля. Моя уникальность состояла в том, что я разбирался в робототехнике и человеческих факторах. В этой области я твердо стоял на ногах и в конце концов в ней, как я чувствовал, мне было что предложить коллегам-астронавтам. Именно тут я мог оказать положительное влияние.

Наряду с тренировками каждому астронавту предоставляют работу в каком-либо отделе или проекте, связанном с шаттлами или с космической станцией. Когда тебя назначают в полет, ты кому-то передаешь свою работу, чтобы готовиться к миссии. Потом, после возвращения, тебе дают другое назначение. Из-за моего опыта меня назначили в отделение роботизированных систем. Примерно в то время разрабатывалась новая роботизированная «рука» для космической станции — «Канадарм-2». Я много времени работал с ней. Мне казалось, что самый простой и самый прямой путь к космическому полету — стать оператором роботизированной «руки» на миссии по строительству станции.

Затем я пошел на еще одну дополнительную лекцию и нашел цель, которую искал.

Весной 1997 г. к нам пришел Стори Масгрейв — поговорить о выходах в открытый космос (или ВКД на космическом жаргоне). Стори Масгрейв был главным специалистом по внекорабельной деятельности во время первой миссии по ремонту космического телескопа «Хаббл». Возможно, в то время он являлся самым опытным астронавтом НАСА в этой области. Он был просто потрясающим человеком, врачом, имеющим магистерские степени по биофизике и литературе, причем последнюю Масгрейв получил уже после того, как стал астронавтом, просто потому, что ему этого хотелось.

Развитие средств пребывания человека вне космического корабля было одним из важнейших шагов, которые сделали возможным исследование космоса. Без него мы не могли бы обслуживать «Хаббл», строить космические станции и ходить по Луне. В начале эпохи шаттлов ВКД не играла значительной роли. По большей части это были миссии по развертыванию спутников, проведению экспериментов со Spacelab, а эти вещи не требовали работ вне шаттла. Скоро все должно было измениться. В списках появились новые миссии по обслуживанию «Хаббла», а для них требовалось много выходов в открытый космос. Вот-вот должны были начаться полеты для сборки космической станции. От астронавтов, по существу, требовалось выйти в открытый космос и собрать всю эту штуковину — часть за частью, модуль за модулем. Мы называли это «валом ВКД», и он скоро должен был грянуть. До этого времени новички редко выходили в открытый космос. Для первого полета ты должен был отработать все нештатные ситуации, хватит с тебя и этого. Но, оценивая объем работ, которые требовались для строительства космической станции, отдел астронавтов понимал, что им будут нужны новички, которые смогут выдержать прогулки в открытом космосе продолжительностью по 6–7 часов уже в своем первом полете. Разрабатывалась даже целая тренировочная программа для отработки навыков, необходимых для ВКД. Если ты был специалистом полета, интересующимся выходами в открытый космос и демонстрирующим предрасположенность к ним, у тебя, скорее всего, имелся шанс в нее попасть.

На лекции Масгрейва один парень поднял руку и задал вопрос о том, что нужно делать для того, чтобы иметь наилучшую физическую форму для выходов в открытый космос. Стори сказал, что тяжелая атлетика и тренировки на выносливость одинаково важны, но самое главное — это быть большим. «Необходимо иметь высокий рост, — сказал он, — и по-настоящему длинные руки». Космический скафандр находится под избыточным давлением, и это означает, что каждое твое движение встречает сопротивление. Чем длиннее у тебя руки, тем больше получается рычаг, и тебе не приходится постоянно бороться со скафандром. То же самое происходит и с пальцами в перчатках. Каждый раз, когда ты сжимаешь кулак или рукоятку инструмента, тебе приходится преодолевать сопротивление. Также необходим человек, который может дотянуться подальше. Передвигаться в скафандре — кропотливый и утомительный труд. Хорошо, когда ты можешь закрепить себя в одном месте и иметь возможность дотянуться как можно дальше, не перемещая все свое тело. И что еще важнее, если у твоего напарника возникла проблема — если его скафандр поврежден и он не может дышать, — ты должен быть достаточно силен, чтобы втащить его обратно на корабль. Если ты невысокого роста, с короткими руками и маленькими пальцами, ты можешь целыми днями торчать в спортивном зале, но ни на шаг не приблизишься к своей цели. «Это как в НБА, — сказал Масгрейв. — Иногда у них появляется невысокий парень, который великолепно играет, но в общем случае чем ты больше, тем больше у тебя преимуществ». Я был крупным парнем под 183 см ростом. У меня был большой размах рук, и я мог дотянуться до баскетбольной корзины. Я сидел, слушал Стори, смотрел на себя и думал: «Это то, что мне подходит».

Мое тело было создано для того, чтобы выходить в открытый космос. Но, с другой стороны, над своим сознанием мне еще предстояло поработать.

Бо́льшая часть подготовки к ВКД проходит в гидролаборатории. Это всего лишь красивое название огромного плавательного бассейна: 62 м в длину, 31 м в ширину и 12 м в глубину. Там мы работали с полноразмерными макетами космического шаттла, телескопа «Хаббла» и МКС. Ты надеваешь скафандр и погружаешься в воду. Тебя крепят к приспособлению для преодоления плавучести, которое уравновешивает надетый на тебя скафандр весом в 90 кг, создает нулевую плавучесть и позволяет двигаться примерно так же, как в невесомости.