Мысль о проститутках заставила Саула вспомнить, какую инфу прислала из Стамбула Кэрри: о Лебеденко и его возлюбленной Алине. Может, в сообщении от и до – чистая правда? Отец говаривал, цитируя Талмуд: «Розы растут среди шипов». Саул глянул на Дара – тот, по привычке, проверял, нет ли «хвоста»: смотрел в боковые зеркала на идущие позади машины.

Такси остановилось у десятиэтажного дома, расположенного позади ряда магазинов и пиццерий на 4020-й дороге. Саул и Дар выбрались из машины, прихватив чемоданы. Дар по пути к подъезду посмотрел на крышу здания. Закат превратил оконные стекла в листы сияющего золота.

– Ты, случаем, не на почасовой основе снял тут квартиру?

– Была такая мысль, – ответил Саул, катя за собой чемодан на колесиках.

Они поднялись на лифте на десятый этаж. Когда покидали кабину, им навстречу попалась женщина с ребенком в сумке-«кенгуру» и двухколесной тележкой для покупок. Улыбнувшись, она прошла мимо, в лифт.

– Морячка, – пробормотал Дар, когда они шли по коридору.

– Дар, здесь никого не обижают, – напомнил Саул и постучался в дверь: два раза, потом еще два. На пороге появился Верджил с пистолетом в руке.

– Ну, как дела? – спросил Саул, входя и оглядываясь.

– У нас все нормально, – ответил Верджил. – ОГСРК налажена, компьютеры, камеры, «жучки», сотовые – я все запрограммировал. – Сказав это, он вручил Саулу и Дару предоплаченные сотовые для местной связи. От таких просто избавиться, так что вычислить по ним звонившего невозможно. – На крыше я поставил спутниковую антенну, пробурил дырку и протянул сюда провод. Маскировка надежная, вряд ли кто что заметит. А если и заметит – мы уйдем.

Пока Дар осматривал квартиру, Верджил выложил на стол два пистолета «зиг-зауэр» калибра девять миллиметров, с глушителями, автомат «МР5», магазины к нему и короткоствольный дробовик «FP6» с коробочкой патронов.

– Дробовик? – спросил Саул у Дара. – Без него точно никак?

– На близкой дистанции он незаменим, – ответил Дар, заряжая помповуху патронами двенадцатого калибра.

– Откуда у нас это? – спросил Саул.

– Спасибо Военно-морскому флоту, – ответил Верджил, мотнув головой в сторону базы.

– Как они согласились?

– Скажем так, я у них не спрашивал, – улыбнулся Верджил. Сходив к холодильнику, он принес три бутылки пива «Стела». Потом все расселись у стола, потягивая холодный напиток.

– Ну, что скажешь? – спросил наконец Саул.

– А что говорит Кэрри? – пожал плечами Верджил.

– Ты так высоко ценишь ее мнение? – резко спросил Дар.

«Понятно, Дар не знает Кэрри, – подумал Саул. – Пусть все так и остается».

Верджил тем временем кивнул.

– Вероятность того, что инфа достоверная, пятьдесят на пятьдесят, – произнес Саул. – Может, все началось с невинного увлечения, однако пять лет в сексуальном рабстве – срок большой. И еще мы имеем дело с агентом КГБ – ныне СВР, – который зарабатывает на жизнь тем, что продает ядовитые газы. Его историю узнали со слов потрепанного британца, висящего над пропастью на кончиках пальцев. Этот Герри Ход нравится Кэрри, она считает его сильно недооцененным. С другой стороны, она думает, будто он сам себя обманывает, лишь бы оставаться в игре. Впрочем, предположение, что МИ-6 прячет от нас Герри, потому как он прошляпил теракт 11 сентября, похоже на правду.

– То есть?.. – спросил Дар.

– То есть они прячут концы в воду, как и мы. За тем ведь и нужны разведывательные службы: врать друг другу, когда это необходимо. – Утерев с губ пену, Саул ткнул бутылкой в сторону Дара. – Надеюсь, это, – в сторону дробовика, – ты использовать не собираешься? Нам ни к чему кровавая баня. Здесь тебе не кораль «О. К.»[24].

– Да это уж так, на всякий пожарный, – ответил Дар. – Подстрахует нас кое-кто особенный.

– Вот и хорошо, – сказал Саул, беря со стола «зиг-зауэр» и неуклюже вставляя обойму. – Я ведь этих штук со времен учебы в руках не держал. Не хватало еще ногу себе прострелить.

* * *

Вечером, сидя в номере отеля, Саул чувствовал себя неуютно. Перед ним на столике лежал бумажный пакет с нужной суммой: двадцать две тысячи долларов сотенными купюрами. Он прекрасно знал, что за ним следят: едва войдя в номер, он заметил две скрытые камеры – одна из них смотрела на кровать – и «жучок». На него и самого повесили микрофон. В номере напротив засел Дар: с дробовиком и мобильным прослушивающим устройством. Через дорогу от гостиницы, приглядывая за входом, во внедорожнике сидел Верджил; он тоже слушал, что происходит в номере у Саула.

Номер располагался на верхнем этаже десятиэтажного здания, в двух кварталах от «Американской аллеи», улицы, что вела прямо к главным воротам военно-морской базы. Вдоль нее располагались «Бургер кинги», «Макдоналдсы», «Эвисы», «Чили’с» и прочие американские радости чревоугодия. Первые два этажа отеля занимали ночные клубы, стены которых вибрировали от совершенно разнотипной музыки: филиппинской, арабской и американского хип-хопа, который гремел так, что его было слышно даже на последнем этаже.

Когда на Саула повесили микрофон и проверили звук, он – перед тем, как войти в номер – зажевал размякшую на жаре пластинку «Блэк Джек».

– На удачу? – спросил Дар. – Не изменяешь привычкам?

Саул кивнул.

– Когда ты на нее подсел?

– Я уже и не помню.

«Черт побери, Дар, и надо было тебе вспомнить?» – ругался про себя Саул. Теперь буду мучиться, думать об этом.

– …Маленький Саул совсем один на игровой площадке, – говорила Мира.

Если бы она только знала… Дома Саул соблюдал иудейские ритуалы и хранил молчание, смотрел вместе с родителями новости по телевизору. «Нет, вы слышали? – возмущался отец. – Сирийцы снова обстреляли ракетами Израиль, вот ведь подонки. Погодите, начнется еще одна война».

В школе он не просто был единственным, кто носил ермолку. Он был единственным мальчиком в ермолке, которого видели его однокашники. Обычные американцы воспринимали Саула как инопланетянина. А он только и знал, что одиночество; беды, невыразимо ужасные вещи поджидали его где-то в тени, готовые восстать, словно Годзилла.

1961 год. Роджер Мэрис совершил шестьдесят один хоум-ран, Микки Мэнтл шел сразу за ним. Саулу тогда было восемь, и он, как все, грезил бейсболом. Саул ошивался возле площадки детской лиги, пока его наконец не взяли – доверили приносить вылетевшие за пределы поля мячики. Играть Саул не мог и потому бегал за мячиками, придерживая одной рукой ермолку. Каждую игру ребята начинали с молитвы, которая завершалась словами: «…во имя Иисуса Христа, Господа нашего, аминь». Отец ни за что не подписал бы бумаги, разрешающие Саулу играть.