Перед входом в апартаменты ноги перестали мне подчиняться. Я стиснула коробку, словно там была бомба.

— Не пойду… — выдохнула я.

Зверь молча распахнул передо мной дверь, и подтолкнул в спину.

Руслан стоял перед окном, сунув руки в карманы и повернулся. Если в «Авалоне» и были проблемы, по нему этого не скажешь. Выглядит хорошо, взгляд твердый и уверенный. Будто не отсюда уезжала полиция десять минут назад.

— Лили, — сказал он.

Я опустила глаза.

Руслан смотрел так, словно вот-вот врежет. Как будто я молодая жена, которая убежала из дома шляться с мужиками и вернулась под утро. Или совершила что-то настолько же ужасное.

— Почему ты убежала, Лили?

— Я не убегала, — промямлила я. — Хотела забрать мамины вещи. Я бы вернулась.

Он взглянул на коробку.

— Ты мне врешь? — это не был вопрос, это удивление. Как будто за ложь наказание страшнее, чем за побег, и по незнанию я просчиталась. — Где ты ее нашел?

Позади захлопнулись двери — Зверь встал перед ними, прислонившись спиной.

— Она говорит правду. Я нашел ее дома, она вещи собирала.

Руслан смотрел так, словно и брату не верил. Ему уже рассказали, как мы целовались? Или нет? Конечно, не верит, черт возьми! Кто поверит, что после нападения кто-то пойдет вещи собирать!

— Ты просила помощи у полиции? — поинтересовался Руслан.

Леонард проболтался, скотина.

— Я испугалась… Стрельба, кровь… Людей убили, Равиля… Я не знала, где укрыться и пошла домой. И мамины вещи забрала.

— Руслан, не время устраивать разборки из-за пустяка, — то ли Кирилл правда так считал, то ли отводил от меня внимание. — Надо разобраться, кто атаковал нас, с какими целями. Они выкрикивали требования? Что узнала полиция? Из-за Лили я все пропустил.

— Потом, — коротко сказал Руслан, продолжая смотреть на меня. — Она сбежала, Кир. У всех на виду. Я должен забыть об этом?

— Она уже достаточно наказана! — зарычал Зверь, выходя из себя. — Испугалась мужа, он вломился к ней, как сумасшедший, атака, стрельба, — он махнул рукой. — Она всего лишь девчонка! Девчонка, и…

— Ты ее защищаешь?

Зверь мало того, пытался встать между нами, так еще и не хотел этого признавать. Прятал истинные намерения и чувства. Холодные серые глаза, больше похожие на глаза избалованного животного, чем человека, отразили свет, когда он взглянул на Руслана. В них что-то блеснуло: то ли эмоции, то ли просто отблеск от люстры.

Я отступила назад, предпочтя оставаться не заметной. Пусть друг на друга щерятся, не на меня.

— Ты ее не накажешь, — процедил Кирилл, лицо зачерствело, словно он понимал подтекст в словах брата. — Только посмей тронуть, пока меня не будет. Она не твоя рабыня.

— Но ею станет.

— Она моя пленница, я ее сюда привел, и пока она не получит клеймо, обо всем что с ней случится, ты спросишь у меня. Иди к себе!

Последние слова Зверь бросил резко, без перехода. Я не поняла, что они адресуются мне.

— К себе, Лили! — прорычал он.

Руслан дал знак не торопиться.

Я растерянно стояла, не зная, как поступить. Сердце болезненно пульсировало и болело. Он пытался защитить меня, как и обещал. Но это у Руслана была сильная позиция: Зверь психовал, а значит, не чувствовал за собой силу.

— И не твоя тоже, — напомнил Руслан. — А раз так, надеюсь, я не застану тебя в ее спальне. Хотел уступить тебе девушку, но теперь передумал. Я имею на это право. Она чужая невеста, не смей к ней прикасаться.

Я прикусила губу: ему обо всем доложили. Он догадался, почему Зверь меня защищает и мстит.

— Как тебе угодно, — через силу выдавил Зверь и отвернулся. По тону не скажешь, что его все устраивает, но он отступил, как будто главным было уберечь меня от наказания.

— Из-за инцидента я сокращаю сентябрьские бои. В воскресенье будет финал. Ее отцу тоже прислали приглашение. Ты меня слышала? — он жестко взглянул на меня. — Исчезнешь еще раз, тебя высекут перед боем прямо на ринге. А чтобы мой брат не задирался, клеймлю тебя перед этим.

— Я больше не убегу, — выдавила я.

Если в первую нашу встречу мне хотелось плакать и молить, то теперь я мысленно обругала его мразью и сволочью. Кожа на спине стонала и плакала при одной мысли о плети, которая ее раздерет, но вроде меня пронесло.

Я вышла за дверь и усмехнулась сквозь слезы. Хотя как повезло… Меня притащили назад и все равно выдадут замуж, но хотя бы не изобьют в первый раз. Хотя как… Как? Весь «Авалон» видел, что я ослушалась и ушла. Может дело действительно в формальности, в том, что я не ношу клейма Руслана, и он не имеет право меня наказывать, а Зверь наказывать не захотел, хотя пленил?

Зато он смог лишить нас общения. Я не знаю, сможет ли Зверь теперь прийти ко мне или встретиться тайно… Не знаю. Но продолжала надеяться, что он как-то разрулит эту ситуацию… Наши поцелуи разогрели в нем аппетит и желание. Он не должен меня отдать: из-за азарта, самолюбия, хотя бы так. Хотя бы, как личное развлечение, чтобы отомстить брату. Хотя бы из принципа не делиться игрушкой, как в детстве. В них чувствовалась привычка к соперничеству. Уступать он не захочет. Молю, пусть он сможет прийти на последний бой…

Меня отвели обратно в комнату, а Зверь остался с братом.

Наверное, будут обсуждать условия моего «прощения».

Я окинула взглядом знакомую обстановку и меня покинули остатки сил. Так стремилась сбежать, но меня вновь притащили в клуб. Я села на кровать и достала зеркало, подарок Скорпиона. Откинула крышку и взглянула себе в глаза — темные и печальные. Ничего. Все пройдет — и это ощущение отчаяния и подавленности тоже. Интересно, и мама так себе говорила? Утешала себя после того, как я родилась?

Я пододвинула к себе коробку.

В детстве я любила смотреть ее вещи. Как будто прикасаешься к прошлому. Когда мама была на работе, тайком перебирала их, но только не при ней — она плакала, когда я это делала. Достала первый снимок: это я. Мне около года, сижу на пеленках и держу круглую цветную погремушку. Фотографий у меня почти нет. Это единственное фото, где я такая маленькая. Я достала мамины снимки. У нее тоже мало. Больше всего мне нравится один, черно-белый, там мама совсем молоденькая, меня у нее нет, в глазах счастье и на губах улыбка… Такой я ее не помню.

Этот снимок я положила на покрывало отдельно. Только на него глядя я бы