— Ну, э-э-э, — растерялся Стас. По словам черта действительно выходило, что первым начал художник. — Понимаешь, о вас, чертях, ходит настолько дурная слава… в общем, я тогда подумал, что ты хочешь навредить мне.

— Ты что! — округлил глаза черт, — У меня и в мыслях не было! Я-то думал, ты со мной играешь. Было так весело!

— Действительно, — хмыкнул Стас, — Куда уж веселей… подожди, то есть ты утверждаешь, что все это время думал, что мы с тобой играли?

— Да, — удивился чертик, — А разве не так?

— Ну… я думал, что ты чего-то от меня хочешь. Душу, например.

— А что такое душа?

— Странный вопрос для черта.

— А это кто?

— В смысле? — не понял Стас.

— Ты меня уже который раз чертом называешь. Черт — это что такое?

В голове у Стаса все перемешалось окончательно. Черт и без того явление нереальное, а уж черт, который не знает, что он является чертом, что-то совсем не из этого мира. Если можно так сказать.

— Ты не знаешь, кто такой черт? А кто же тогда ты сам?

— Не знаю.

— Как, вообще?

— Ну, в той степени, что я — это я, знаю. А вот кто конкретно… сам не знаю, а поговорить об этом не с кем было.

— Подожди, — Стас немного подумал, — Расскажи мне все с самого начала.

— Все, что знаю? — оживился чертик.

— Да, все, что знаешь.

Видимо, необычный собеседник Стаса воспринял его просьбу как новую игру. Усевшись поудобней, он принялся рассказывать:

— Первое, что я помню в своей жизни, были слова «… твою мать!».

Стас немного смутился. Действительно, что-то такое он произносил, когда первый раз увидел черта.

— Потом я увидел тебя. Ты тогда был сильно растрепанный, и какой-то неуклюжий. Ты начал бегать за мной, кричать какие-то непонятные слова — в общем, было весело. Но, что самое интересное — ты меня очень красиво представлял. Таким симпатичным существом с рогами и шерстью. Хотя на самом деле я выгляжу иначе. Знаешь, вот как облако… или нет, как… как… не знаю, как это точно объяснить. В мыслях прекрасно осознаю, а на словах передать не могу. Видимо, я еще слишком маленький. Так вот, я потом еще пытался подружиться с другими людьми, но никто из них меня не видел и не играл со мной, — чертик грустно вздохнул, — Видел меня только ты один. Мне так хотелось с тобой поговорить, но я еще не умел. Я тогда был очень глупый… или нет, другое слово… неразвитый, что ли? Как только что родившийся ребенок. Не умел ни говорить, ни думать — только играть, спать и есть. Спал я тогда очень много и без всякой системы — иногда даже и по целой неделе. А когда не спал, то играл с тобой или ел. Есть тогда приходилось очень много. Сейчас уже меньше.

— А что именно ты ел?

— Знаешь, такое свечение… Оно есть вокруг тебя, других людей, животных, растений и даже некоторых вещей. Оно бывает двух видов — темное и светлое. Им-то я и питался.

— И как, э-э-э, на вкус?

— Сложно описать. Как… как… не знаю, как темное и светлое. И все тут. Они оба по вкусу разные, я бы даже сказал, противоположные. Но нравятся мне оба одинаково.

— Ну, ты прямо как о пиве рассуждаешь, — хмыкнул Стас.

— А что такое пиво?

— Я тебе потом расскажу. Не отвлекайся.

— Ну, так вот. У одних людей свечения больше, у других меньше. У кого-то больше светлого, у кого-то темного. Если света становилось слишком много, то я съедал лишнее. Но иногда я бывал сильно голоден и съедал несколько больше, чем обычно. Тогда тот человек, у которого я съедал свечение, начинал себя плохо чувствовать. Он бледнел, говорил какие-то непонятные слова, жаловался на какую-то «экологию» и еще на некоторые непонятные вещи. Потом пил такие маленькие белые шарики — таб-лет-ки, — по слогам произнес чертик, — Большинство, по крайней мере, делало именно так. Жалко, конечно, что так получалось, но мне то свечение было очень нужно. Я заметил, что чем больше я его ем, тем становлюсь… — чертик замялся, подыскивая нужное слово.

— Сильнее? — предположил Стас. Черт замотал головой.

— Умнее?

— Ближе, — закивал черт, — Умнее, совершеннее или взрослее — что-то вроде того. Иногда я даже вместе со светом получал и знания людей, которым он принадлежал. Так я обучался. Ну и… вроде все. Говорить я научился буквально вчера — когда получил большую порцию света. И еще я, наконец, смог создать себе тело — как у вас.

— Тело? — переспросил Стас.

— Да, — довольно кивнул черт, — Такое же материальное и плотное. Я его специально сделал таким, какое у тебя было в воображении. Правда, здорово получилось?

— Это точно, — не мог не оценить художник, глядя на жуткие глазищи черта… или не-черта?

Стас припомнил события вчерашнего вечера. Да, действительно, он мог бы и сам догадаться. Стучать копытом по полу могло исключительно материальное существо, никак не иллюзия. Да и давить на грудь она никак не могла. Стас еще раз напряг память и вспомнил, что до сегодняшнего дня ему не удавалось даже пальцем задеть черта-фантома, а сегодня спросонья легко смахнул его на пол.

— Ты не будешь против, если я кое-кого приглашу посмотреть на тебя? — спросил Стас, протягивая руку к телефону.

— Нет. А кого?

— Моего друга. Его зовут…

— А-а, знаю! Толик, да?

— Да, но не так фамильярно. Зови его, — Стас задумался, набирая номер, — Ну дядя Толя, что ли.

— Ну-у-у, — обиделся чертик и в следующий миг оказался на люстре. Зацепившись за нее ногами, он повис вниз головой, обиженно глядя на Стаса, — Ты его Толиком называешь, а я почему не могу?

— Потому что… потому… подожди… Толик?

В трубке раздался сонный зевок.

— Да, здорова, — сказал сонный Толик, — Е-мое, такая рань!

— Толь, мне очень нужно с тобой поговорить!

— А до «послезавтрака» это не подождет?

— Поверь, тут у меня такое… поверь, тебе нужно увидеть это своими глазами. И чем скорее, тем лучше.

Видимо что-то такое было в голосе Стаса, мгновенно выветривающее любую сонливость. Тут же пообещав, что сейчас придет, Толик отключился. А через двадцать минут Стас уже шел к прихожей, где вовсю раздавался противный птичий щебет.

— Ну, чего у тебя? — с ходу спросил Толик.

— Я разговаривал с чертом, — набрав в грудь побольше воздуха, с ходу выдал Стас.

— И?

— И он реален.

Толик скептически посмотрел на Стаса.

— Ты мне его хотел показать?

— Да. Он в комнате