Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И эти ее дети, это прямое доказательство, что он ее…боже, он ее трахал и трахает до сих пор. А что, если он ее любит? Разве мы когда-нибудь говорили с ним об этом? Что если эта женщина и есть самая важная в его жизни. А я… я мимолетность.
Не знаю как я выдержала ее шествие по коридору, как потом смогла вынести их совместный завтрак на веранде. До меня доносились их голоса, смех их дочерей. А я лишь стояла и жадно смотрела на эти стеклянные двери и … продолжала истекать кровью. У меня не осталось слез. Мои глаза были сухими и очень болезненными. Нет, это даже не боль. Это отчаяние. Всепоглощающее, смертельно черное отчаяние. От него хочется биться головой, разорвать себе грудную клетку и вытащить пульсирующее адскими страданиями сердце.
Вот и все. Я получила кусок милости, получила и теперь должна заткнуться и радоваться, что это было в моей жизни. Разве я посмею теперь попросить даже хотя бы того, что было. Что если это конец? Что если это моя смерть?
Что значит не впервые? Неужели…неужели я не видела ее потому что она уезжала вместе с ним? Почему я никогда об этом не думала? Так вот куда он ездил? Развлекал свою фаворитку!
С ума сойти… он прикасается к ее телу своими руками, он целует ее губы. Они вместе разговаривают, смеются, общаются. Что он рассказывает ей? О чем они говорят после того как…Боже! Я сейчас сойду с ума!
Побежала по коридору и ворвалась к себе в комнату, чувствуя как начинаю задыхаться, как темнеет перед глазами и адская тошнота подступает к горлу.
Я долго и изнурительно выворачиваю внутренности в уборной. Меня рвет так беспощадно, что кажется я оставлю в унитазе свои кишки. Упала на кафельный пол и заскулила, как избитая и вышвырнутая хозяином собака. Выла, прислонившись головой к полу и вцепившись в волосы. Это конец. Они вместе… а значит пришел мой конец.
Я хрипела и рыдала, представляя себе, что он делает с ней в своей спальне, ненавидя себя, презирая и понимая, что даже не имею на это право. Вахид ничего мне не обещал. Как возвысил так же мог и обрушить на землю.
– Лана…мне приказано собрать твои вещи, ты переезжаешь в северное крыло дома.
То, с каким выражением лица Ари мне это говорила давало понять, что в этом нет ничего хорошего. Все знали, что такое северное крыло – там живут наложницы, которые бОЛЬШЕ НИКОГДА не лягут в постель к Императору. Те, кто свое отлюбили. Забытые, изгнанные, не нужные. Они похожи на стаю черных ворон когда гуляют на своей территории, закрытые с ног до головы. Там они и умрут. На них никто и никогда не посмотрит.
Я истерически расхохоталась, сидя на кафельном полу. Я смеялась и плакала одновременно, пока Ари собирала мои вещи.
Ну вот и все. Он от меня окончательно избавился…Я даже знаю, чье желание он исполнил. Разве бывших любовниц не гонят с глаз долой? И мне до боли захотелось умереть прямо сейчас. Чтобы никто не видел моего унижения и того, как я переселяюсь в самый дальний угол особняка.
Еще не одетая в черное…иду, опустив голову. Я знаю, что на меня смотрят в окна, смотрят те, кто завидовали, кто проклинали. И одна из них – Роксана. Она стоит на своем роскошном балконе с колоннами и провожает меня с триумфом в глазах. Разве не этого все они хотели.
Приподняла голову и увидела Айше – она тоже стоит у окна. Немного бледная, с волосами, заплетенными в две длинные черные косы, с длинной челкой чуть скрывающей глаза. В ее взгляде промелькнула жалость и мне стало еще больнее. Опустила голову и пошла следом за Ари, несущей два чемодана моих вещей.
Вот и все…а говорят, что смерть – это страшно. Нееет, смерть ничто в сравнении с забвением.
Мне выделили просторную комнату. Но она, конечно, не была и в половину такой роскошной как прежняя. Но кто на это смотрит. Я металась по ней как загнанное животное. Я не могла справиться со своей болью. Я задыхалась от бессилия и ненавидела себя. Ведь это я все испортила. Это я попросила то, что он не смог мне дать и разочаровался во мне настолько, что предпочел отдалить от себя.
А теперь он там с ней. Мое воображение сходило с ума, оно подбрасывало мне кадры в который Вахид занимался любовью с Гульнарой, так же как и со мной.
Думаете есть что-то страшнее ревности? Вы ошибаетесь! Это сравнится лишь с серной кислотой, выплеснутой вам в лицо. Она сожрет вашу кожу, мясо до костей и изуродует до неузнаваемости. Мне хотелось кого-то убить…и прежде всего убить себя. Почемуууу? Что я такого сделала? Ведь несколько часов назад до того, как изгнать он стонал мне в шею и дрожал от возбуждения нашептывая сладко горькие пошлости мне на ухо.
Спасибо хоть Ари не забрали. Она хотя бы не давала мне окончательно сойти с ума. Хотя мне казалось, что я окончательно обезумела.
На прогулках я подходила к забору и смотрела на окна особняка, чувствуя себя преданной собакой, которая умирает без ласки хозяина и заглядывает в свой бывший дом, из которого ее выгнали.
Глава 15
Я всегда считал, что самый изысканный, взрывной и острый – это вкус ужаса, от которого моя собственная кровь закипала в венах. Я ошибался – есть и другой страх, тот, от которого останавливается дыхание, сводит скулы, и каждая молекула тела начинает вибрировать от невыносимого кайфа. Её страх потерять меня. Я впитывал его порами, вдыхал через носоглотку, им пропитались мои волосы и складки на одежде. Она кричала мне, умоляя дышать, а я сделал самый первый вздох, уже когда почувствовал его. Теперь ужас Лии смешивался с ударными волнами от её боли, которые как дефибриллятор заставили мое сердце начать биться в том ритме, который стал слышен и ей. Моей девочке, которая тащила меня с этого холодного сна своими хрупким, обожженными руками. Потом она лежала на мне, а я слушал, как бьется
