что, пока Чарли не увидел ее голую на сцене, он подозревал, что она переодетый мужчина. — У меня перерыв, между прочим. Это надолго?

— Как получится. Отставить нытье, все, что тебе нужно делать, — это наливать пиво. Идем, Чарли. Посмотрим, что заставляет тебя всю ночь носиться по городу в ночь под Рождество.

— А ты хромаешь, Чарли, — заметила Рената.

— Да. Военные учения в шестьдесят втором. Взрывом вырвало колено.

— А, понятно. Садись.

В офисе было тесно, но Рената нарочно передвинула стул к торцу стола и села напротив, округлым, плавным движением заложив ногу за ногу. У нее были длинные, изящные и мускулистые икры. Под чулком на правой щиколотке поблескивал золотой браслет, чуть выше края черной туфли. Чарли мигом ощутил скребущую сухость в горле и пару раз шумно сглотнул, зная, что это не скрылось от ее внимания.

— А ты, говорят, стал чудить, — сказала Рената.

— В смысле? — Чарли с трудом заставил себя оторвать взгляд от ее ног.

— Возвращаешь девочкам арендную плату, поишь их бесплатно. Совсем на тебя не похоже.

— А откуда ты знаешь?

— Не важно. И что же у тебя ко мне?

Чарли достал из кармана пальто конверт.

— С Рождеством, — сказал он, протягивая конверт.

Заглянув внутрь, Рената тихо вскрикнула и уставилась на Чарли с приоткрытым ртом. «Ага, все-таки я тебя удивил», — подумал он. Впрочем, Рената мигом овладела собой — стиснула зубы, прищурилась.

— Боже, вот он. — Она рассматривала пленку на свет. — А фотографии у тебя нет?

— Нет, но я видел одну — она была очень четкая. Видишь, он держит ее за запястье левой рукой? Явственно видно обручальное кольцо. Можно прочитать даже мелкий шрифт на банке с вазелином.

— Бедная Булочка, — поморщилась Рената. — Во сколько же, интересно, это обошлось Биллу?

— Фотограф получил двести пятьдесят, а с Булочкой не прокатило. Она подняла такой крик, узнав, что клиент хочет трахнуть ее в зад, что пришлось Биллу выкладывать ровно четыре сотни.

— Да ладно, — фыркнула Рената, — будто ей это в первый раз.

— Она сказала, что раньше соглашалась только по любви.

— Что ж, может, и так. — Рената сняла абажур с торшера и продолжала любоваться негативом в свете голой лампочки. — Наверное, мне следует поинтересоваться, что ты хочешь взамен?

— Ничего. Это рождественский подарок.

— Брось, Чарли. Я знаю, что Джерард не занимается благотворительностью. Зачем бы ему понадобилось отдавать мне пленку бесплатно? Так сколько я вам должна?

— Ровным счетом ничего.

— Чушь собачья. — Рената подалась вперед, опираясь локтями о колени, и с минуту внимательно изучала Чарли, затем выпрямилась и снова положила ногу на ногу.

Шуршание нейлона заставило Чарли судорожно сглотнуть. Он представил себе, как касается рукой ее колена, чувствуя под пальцами гладкую прохладу чулка и тепло кожи. Рената наклонила голову к плечу и снова пристально взглянула на Чарли, будто только что заметила его присутствие.

— Либо ты рехнулся, либо собрался свалить из города.

— Ни то и ни другое.

— Врать нехорошо. Сдается мне, ты присвоил общую кассу.

— Ладно, мне пора, — сказал Чарли, поднимаясь.

— Подожди-ка. — Она толкнула его в плечо, заставив снова сесть. — Я хочу использовать пленку сразу после Рождества, и мне понадобится подтверждение того, что она попала ко мне с согласия Билла Джерарда. Я хочу, чтобы ты оставил мне письменное подтверждение.

— Что? — оторопел Чарли.

— Если что, я покажу его только Биллу, чтобы он не смог предъявить мне претензий. А ты все равно будешь уже далеко. — Она погладила его по горячей щеке. — Это очень мило с твой стороны, Чарли. — С этими словами Рената вынула из стола лист бумаги и ручку.

«Дорогая Рената,

Билл Джерард передает тебе это и разрешает использовать по собственному усмотрению.

Чарли Арглист».

Пока он писал, Рената стола рядом, обнимая его за плечи одной рукой и касаясь левой грудью его правого плеча.

— Хорошо. Коротко и просто, — прошептала она ему в ухо, когда он закончил.

Его эрекцию сдерживали только брюки и гигантское усилие воли. Три черновые записки были тут же сожжены над корзиной для мусора, а последний лист она сложила и поместила в конверт вместе с пленкой.

— Все бегут из «Рамы». С чего бы это?

Чарли не ответил, чувствуя спазм в горле.

— Ты скоро, Рената? — В дверь заглянула Анита.

— Подожди, не гони.

— Мне пора на сцену, Эми Сью нужно отдохнуть, а кто-то должен работать за стойкой.

— Куда запропастилась Расти?

— Сидни сказал, что она смылась с каким-то парнем, пока никого не было.

— Ну, еще бы ей не смыться! Ладно, сейчас иду. Вот черт! Какие у тебя планы на Рождество, Чарли? — поинтересовалась Рената, когда Анита ушла.

— Никаких.

— Ты успел навестить детей?

— Да.

— У меня чувство, что я перед тобой в долгу. — Она с улыбкой придвинулась ближе.

— Я сделал это не потому, что рассчитывал что-то получить взамен, — ответил Чарли, ерзая на стуле.

— Напрасно ты нервничаешь, Чарли, ведь благодаря этому снимку мои девочки будут танцевать голышом и пиво будет литься в моем клубе еще долгие годы. — Она снова коснулась его щеки, длинные ногти царапнули ухо. — Думаю, ты заслужил награду. — Она наклонилась и тронула губами его губы. — Возвращайся сюда к двум часам, поедем ко мне.

— В два часа у меня встреча, — промямлил Чарли. Ему еще не приходилось слышать, чтобы кто-то побывал дома у Ренаты.

— Жаль. Ну что ж, тогда идем, я хотя бы налью тебе пива.

Он шел следом за ней, и движения ее бедер отдавались в его голове церковным звоном.

Влив в себя абсолютно лишнее пиво, Чарли, наконец, выбрался из сухого, жаркого помещения на улицу, под снег и ветер. В центре парковки полукругом стояли человек двенадцать мужчин. Слышались одобрительные возгласы. Когда вышел Чарли, некоторые нервно оглянулись. Расти и Ронни отирались у «понтиака», чей двигатель по-прежнему урчал, хотя качка прекратилась. Расти была в дубленке Ронни, а у Ронни на лбу красовалась свежая ссадина в пару к синяку под глазом подруги, рубашка сзади вылезла, и ремень был расстегнут. Чарли подошел и встал с краю.

В грязной снежной жиже лежал ничком тощий длинноволосый парень, почти мальчишка. Сидни сидел сверху, заломив левую руку жертвы за спину. Бармен побагровел и тяжело дышал, и Чарли в первый момент показалось, что он вот-вот потеряет сознание. Из уголка его рта сочилась слюна и блестела ледяной коркой на подбородке.

— Не надо левую руку, не надо, не надо, — умолял несчастный, поворачивая мокрое окровавленное лицо.

Человек в оранжевой лыжной куртке и спортивной вязаной шапочке пояснил с усмешкой:

— Он ломает чуваку пальцы.