– Пройдись, – махнул рукой Конхобар.

Девушка прошлась по келье… Да-а…

Хельги переглянулся с Никифором – нет, не было в Ирсе той утонченной ромейской грации, какой обладали даже самые падшие девы, типа несчастной Кассии. Мускулистые ноги, худой живот, поджарые икры и походка – словно вышедшая на охоту рысь. Вряд ли польстятся на такую торговцы. Им ведь нужны красавицы… Богам, конечно же, гораздо приятнее, когда для них умерщвляют красивых.

Князь махнул рукой.

– Одевайся. Что ж, попробуем все же продать обоих.

– Продать? – Сверкнув глазами, Ирса распростерлась перед Ирландцем, обхватив его ноги: – О господин мой! Неужто ты решил продать меня этим ужасным ромеям? Неужто я так надоела тебе? Или я была плохой стражницей?

– Отличной, Ирса. – Улыбнувшись, Ирландец погладил деву по волосам – густым, слегка рыжеватым, остриженным по мужской греческой моде. – Я и не думал расставаться с тобой…

– О, господин!

– Просто хотели использовать тебя в одном нужном деле.

– Я знаю. Следить за тем нехорошим домом. Там есть одно хорошее место – развалины, можно долго лежать, смотреть. Хоть и далеко, но я очень хорошо вижу.

Хельги вдруг вспомнил о зеркалах, висящих на стене в братстве. Может быть, это подсказка? Ведь не зря же в них возник Велунд?

– Ирса, оттуда видны окна вертепа? – быстро осведомился он.

– Да, господин. Очень хорошо видны.

– А есть ли рядом места, из которых видны окна, выходящие на другие стороны?

Ирса задумалась и почти сразу кивнула:

– Есть и такие. Я знаю всё.

– Отлично! – Князь потер руки и велел позвать Ждана.

Задумка, в общем, была нехитрая, но значительно упрощала проблемы связи. Кто-нибудь из разведчиков – Ждан, Ирса или они оба – должен был просто подавать сигналы в окно – зеркалом или любым блестящим предметом днем и светильником – ночью. Одна вспышка – «никаких новостей, но у меня все в порядке», две вспышки – «появились новые девы», и три – «опасность, немедленно приходите». Растолковав все это, Хельги велел будущим шпионам немного перекусить и собраться.

– Где твои клирики обычно покупают рабов, друг Никифор? – осведомился он.

– Где и все. – Никифор пожал плечами. – На рынке или прямо у моряков, с кораблей. Но это незаконно.

– На рынке нам делать нечего, – предупредил Ирландец. – Нужно дать взятку за место, уплатить налоги, да и выглядеть мы там будем крайне подозрительно – с двумя-то невольниками.

– Но ведь корабля у нас тоже нет, – заупрямился Никифор.

Князь вдруг захохотал, стукнув себя по лбу.

– Как это нет корабля? А «Гонец Гнева»? Мы же его отсудили, совсем забыл вам сказать. Да будут боги благосклонны к таким людям, как юноша Диомид и почтеннейший судья Антоний, поклонник поэзии, скачек и Бахуса.

– Значит, корабль, – кивнул Конхобар. – А тебе, брат Никифор, придется привести туда клириков, это ведь все-таки твои друзья, не так ли?

Отстояв вечерню в церкви Святой Ирины, Никифор и Евтихий с Харитоном бодрым шагом направились в феодосийскую гавань. Все так же шумело море, и все так же угрожающе горели за мысом зеленоватые огни дромонов, усиленных судами побольше и помассивнее – селандрами, с несколькими рядами весел. Никомед, начальник разведки флота, со дня на день ждал нападения русов – те все же должны были попытаться до конца захлопнуть ловушку.

Якобы случайно встретившись с клириками в церкви, Никифор посетовал, что его старый знакомый, синопский купец, застрявший в Константинополе из-за русов, никак не может продать двух невольников, опасаясь налоговой службы.

– Что за невольники? – насторожился Евтихий.

– Парень с девчонкой.

– Девчонка красивая?

– Пожалуй…

– А парню сколько лет?

– Двенадцать.

Клирики переглянулись.

– В какой гавани стоит корабль твоего приятеля?

– Здесь, рядом, в феодосийской.

– Что ж, мы, пожалуй, глянем на этих рабов.

Монахи оказались странными покупателями – невольников не заставляли ни бегать, ни прыгать, не смотрели в зубы – лишь попросили раздеться. Ирсу отвергли сразу – слишком уж не похожа была она на жеманных ромейских красавиц, к Ждану тоже были претензии – уж больно физически развит. Но, в общем, отрока взяли.

Изображавший купца Твор пересчитал полученные деньги – не так-то и много выручил он за раба. Незаметно подмигнул отроку. Тот улыбнулся, кивнул – все, мол, нормально.

А уже на следующую ночь из окна вертепа, выходившего на стену Константина, поступил условный сигнал – горевшая свеча вдруг погасла – и тут же загорелась снова.

Глава 16

Ведьма

Артамонов никогда не думал, что тело женщины может быть так стройно, так пугающе красиво. Поглаживая ладонями грудь и бедра, она все встряхивала головою, и казалось, что и волосы ее растут, и вся она растет, становясь пышнее, больше, все закрывая собою так, что кроме нее уже стало ничего не видно, как будто ничего и не было.

М. Горький. «Дело Артамоновых»

Осень 873 г. Константинополь

Ждан проснулся ночью, как и задумал. Встал с постели, на цыпочках подошел к затянутому тонкой слюдой оконцу. Оглянулся, прислушался… Его держали в отдельном помещении, одного, хорошо кормили, но никуда не выпускали – с обратной стороны дверь всегда была заперта на крепкий засов. Вот и сейчас юноша осторожно ее толкнул – дверь не поддавалась. А ведь уже три дня прошло с тех пор, как его купили. И все один да взаперти. Вот и попробуй выясни тут хоть что-нибудь. Старик-слуга, приносивший еду и три раза в день сопровождавший нового невольника до уборной и обратно, похоже, был немым. Однако притон не пустовал – не раз слышались по ночам разноголосый смех, а иногда стоны. Что же делать-то? Как же разузнать хоть что-нибудь? Ведь не для праздного же сидения его сюда прислали. Сколько же можно маяться бездельем? Отрок уперся лбом в стену, вздохнул и, взяв тлевшую в углу под иконкой лампадку, поднес ее к окну, дунул, раздувая пламя. Дождался, когда огонь стал гореть ровно, ярко, осторожно накрыл фитиль ладонью и, не давая погаснуть, подул вновь, резко убирая руку. Одна вспышка – «все нормально». Жаль только, сказать пока больше нечего. Придется придумывать что-то, хватит так просто сидеть.

Бесплотным духом затаившаяся в развалинах Ирса, увидев вспышку, удовлетворенно кивнула. Значит, Ждану пока ничего не грозит, о чем утром и надобно доложить хозяину Конхобару и князю. Девушка радостно улыбнулась – хозяин не стал прогонять ее и не продал, пусть даже это была военная хитрость. О, господин Конхобар – благородный человек, необычайно умный, во многом сведущий и добрый. Ни разу за все время службы не