задумчиво произнес Ирландец, – а где колдуны – не знаю. Впрочем, это можно выведать у тех же лжелекарей.

– Правильно, – кивнул Хельги. – Вот и выведайте. Кого искать, знаете – ведьму Гездемону. Это вовсе не старуха, цветущая молодая дева, говорят, чудо как хороша собой. Впрочем, к делу это отношения не имеет.

– Как это не имеет? – притворно возмутился Ирландец. – С красивой-то ведьмой куда как приятней общаться!

Никифор осуждающе помотал головой и перекрестился.

Выпроводив друзей, Хельги немного подумал, набросил на плечи мантию и решительно направился в трущобы, в ту самую корчму, где собирались низкого пошиба танцовщицы-куртизанки, ночные тати, бродяги и прочий подозрительный люд. Кажется, одна из фей продажной любви – Катрия – прозрачно намекала ему на возможность встречи. Вот эту-то возможность и следовало использовать, не в прямом, конечно, смысле, а в несколько ином – князь хотел переговорить с девушкой и подставить ее монахам-работорговцам в качестве товара. Естественно, не за просто так – за более чем щедрую плату, которой девчонке вполне хватило бы, чтобы в корне изменить свою жизнь, буде появится такое желание.

День выдался так себе – серенький, мокрый. Правда, теплый – нищие так и сидели на папертях полуголыми, христорадничали:

– Пода-а-айте, Христа ради, пода-а-айте!

Хельги никогда не подавал милостыню, полагая, что каждый человек живет именно так, как ему хочется. Хочется нищим день-деньской бить баклуши, выставляя на деньги доверчивых прохожих – кто обол кинет, а кто и денарий, – их дело. Только не за его, Хельги, счет! Диомид как-то показывал ему одного такого «нищего», так сказать, в свободное от основной работы время. Вполне респектабельный господин, – перстни с каменьями, золотая цепь на груди, расшитый узорами талар с торчащей из-под него далматикой – дорогущей темно-синей туникой. Все за счет простоватых граждан!

Пройдя мимо церкви, князь повернул направо, к форуму Аркадия, миновав его, зашагал к окраине вдоль серовато-желтой стены Константина. Порывистый, дующий с моря ветер приносил мглистую сырость, эдакие мельчайшие капельки, быстро покрывшие лицо и одежду.

Немного проплутав меж полуразвалившимися, кое-как отремонтированными хижинами, Хельги наконец отыскал нужное заведение. Ну да, это было именно оно. Вон, и липы, и вытоптанная босыми ногами танцовщиц площадка. Корчма была пуста – ясно, еще не вечер, – однако князю повезло: в углу, у очага, рядом с хозяином сидел красавчик-сутенер, неспешно потягивая вино. Кажется, сутенера звали Пуладом.

– Бог в помощь, – входя, поздоровался Хельги.

Оба – хозяин, мускулистый, заросший до самых глаз бородой тип на деревянной ноге, и Пулад, – повернувшись, кивнули. Сутенер спрятал в уголках рта улыбку, знал, зачем сюда приходят. Князь не стал разубеждать его, наоборот, нагло уселся рядом, без обиняков подмигнул:

– Хочу девочку.

Сутенер завыкобенивался:

– А кто тебе сказал, уважаемый, что…

– Так ведь ты – Пулад?

– Допустим…

– Ладно, не верти хвостом. Плачу солид!

Князь пустил по столу золотой кружочек с изображением базилевса, немедленно привлекший алчные взгляды сутенера и корчмаря. Ловко поймав монету, Пулад улыбнулся.

– У нас много красивых дев.

– Я хочу Катрию.

– Ну… – Сутенер замялся, что очень не понравилось князю. – Видишь ли, Катрия сейчас не может… у нее начались женские дни… Я приведу тебе другую деву, поверь, она будет ничуть не хуже!

Хельги пожал плечами. Что ж, если так, пусть будет другая. Наверняка можно уговорить и ее.

– Другую так другую. Только смотрите, чтоб она была красивой! – напомнил князь, сообразив, что некрасивую клирики просто не купят.

– Поднимайся наверх, уважаемый. – Хозяин с сутенером переглянулись. Очень нехорошо переглянулись: Пулад вроде как что-то предложил взглядом или незаметным жестом, а корчмарь кивнул. Похоже, с этими двумя нужно было держать ухо востро. Поднимаясь на второй этаж по скрипучей крутой лестнице, Хельги нащупал под талером кинжал.

Комната оказалась обычной – маленькой, узкой, как и бывает в подобных домах; почти всю ее площадь занимало широкое ложе, надо сказать, застеленное довольно чистым покрывалом из плотной зеленоватой ткани. Сквозь приоткрытые ставни оконца – узкое, не пролезешь – сочился серый свет дня.

– Немного обожди, господин, – умильно улыбнулся Пулад, исчезая за дверью. Никакого засова изнутри не было. Однако…

Ждать пришлось недолго. На лестнице заскрипели ступеньки, постучавшись, вошел сутенер, ведя за руку закутанную в хламиду женщину.

– А ну-ка! – Вскочив с ложа, князь отбросил хламиду… Не дурна… Но старовата, вряд ли на такую польстятся монахи, они ведь берут только молодых.

– Гм, любезный… – недовольно нахмурился Хельги. – Нет ли у тебя кого помоложе?

– Помоложе? – Жестом выпроводив куртизанку, Пулад задумался и через какое-то время вдруг просиял: – Есть! Только она еще девственница.

– И что?

– Придется доплатить, уважаемый.

– Так веди!

Поклонившись, сутенер исчез, и на этот раз ждать пришлось долго, Хельги даже чуть не уснул, погруженный в свои мысли, и не заметил, как приоткрылась дверь.

– Вот, взгляни, уважаемый!

Пулад втолкнул в комнату совсем еще юную деву, действительно красивую – маленькую, изящную, с длинными пепельными локонами и большими голубыми глазами. В руках девушка держала корзину с вином и фруктами.

– Ее зовут Лидия, – с ухмылкой пояснил сутенер. – И она выполнит любое твое желание.

Пожелав клиенту всего наилучшего, он удалился, на прощание бросив на девушку странный взгляд, в котором читалась нешуточная злость.

Поставив корзину в угол, Лидия сняла тунику и, вытянувшись на ложе, закрыла глаза. Совсем еще юное создание с едва оформившейся грудью. Худая. На руках и ногах девушки краснели свежие рубцы.

– Тебя держали насильно? – Князь потрогал пальцам рубцы. Девчонка дернулась, посмотрев на него с таким ужасом, словно перед ней явилось исчадие ада. – Ну, не бойся, я добрый, – успокаивающе улыбнулся Хельги. – Можешь одеться. Да не дрожи, я не трону тебя.

Он силой натянул на девчонку тунику.

– Ну, рассказывай!

– О чем, милостивый господин? – дрожащим голоском спросила дева.

– Для начала о Пуладе. Он тебе угрожал?

Девушка заплакала, и князю стоило немалых трудов ее успокоить.

– Мой отец крестьянин… Он… он не смог уплатить оброк и вынужден был отдать меня в услужение. Думал, в приличное место…

Лидия снова заплакала, и Хельги решительно тряхнул ее за плечи.

– Э, нет, так не пойдет. Плакать после будешь! Теперь расскажи о Пуладе.

– Он… он…

– Ну, ну!

– Он очень жесток.

– Ты знаешь, я догадался… Да перестань же реветь! Хочешь, я заберу тебя?

– Н-не знаю…

– Не доверяешь? Правильно делаешь. Что ж, оставайся с Пуладом. Да что же ты все ревешь! Ну-ка… Что у тебя в корзине?

– В-вино…

– Вижу, что вино. – Хельги достал кувшин и два кубка.

– Пулад приказал… чтоб ты обязательно выпил.

– Ах, вот как? – Хельги насторожился, поднес бокал к носу, понюхал. – Ничего не чувствую. Но