— Ефрем.

— Скажешь, что у уважаемого Ефрема все в порядке, он шлет горячий привет, посылает немного деньжат, ну и… Придумай, короче, что-нибудь…

— Сделаем.

— Хочешь услышать новости про нашего друга? — спросил вдруг Сергей Иванович, криво улыбаясь левой стороной рта.

— Да, Сергей Иванович, — почтительно ответил Рафик. — Какие новости? Это про… Колобка?

— Точно, — кивнул Сергей Иванович, и снова обнажились его зубы с левой стороны рта. — Про Колобка. Я тебе говорил, что я попросил нашего полковника этого Колобка разыскать?

— Да, — так же почтительно ответил Рафик. — Я еще с ребятами фоторобот составлял, а Лысый потом отвозил его в город…

— Ах да, — вспомнил Сергей Иванович. — Фоторобот Колобка полковник раздал своим людям, и один из них — старлей — нашел Колобка…

— Нашел-таки! — воскликнул Рафик.

— Не перебивай. Нашел. Но задержать не смог. Колобок просто дал ему по роже и убежал. Тот старлей успел, правда, вызвать подкрепление, но это тоже не помогло. Колобок ушел, да еще и завалил двух ментов.

Рафик неопределенно качнул головой.

— Ну и лохи, — высказался он. — Их в городе только ленивый не мочит. Им бы только курортника поддатого поймать да бабки с него содрать… А для серьезного дела они не годятся.

— Все равно, — задумчиво проговорил Сергей Иванович, — у тех ментов стволы были. А Колобок одного из них в море утопил, а второго застрелил из его же пистолета. Всю голову разнес, едва опознали…

— Теперь у него ствол есть, — сказал Рафик. — Надо его найти быстрее, а то… Это прямо отморозок какой-то… Знал бы я, что такой геморрой из-за этого козла будет, прямо в машине завалил бы его.

— Вот-вот, — закивал головой Сергей Иванович и спросил вдруг: — А ты глаза ему завязывал, когда вез сюда?

Что-то неуловимое дрогнуло в лице Рафика. Он судорожно глотнул и ответил:

— Завязывал… Да вы не беспокойтесь, Сергей Иванович, он все равно был пьяный, как свинья. Ничего — никакой дороги он не заметил.

— Так завязывал или нет? — спросил внимательно присматривавшийся к Рафику Сергей Иванович.

— Завязывал, — твердо ответил Рафик. — Даже если бы и не завязывал, он бы все равно ничего не запомнил, — добавил он.

— Ладно, — вздохнул Сергей Иванович и разрешил Рафику: — Отдыхай…

Кавказец уже повернулся к двери, когда Сергей Иванович, вспомнив что-то, поднял вверх палец и, поскольку Рафик пальца не видел, произнес:

— Постой-ка!

— Что, Сергей Иванович?

— Поручение у меня к тебе, мой друг, — проговорил Сергей Иванович. — Собери-ка ты завтра с утра своих ребят и сгоняй в одно местечко… В какое? А вот я с утра позвоню и выясню точно, в какое местечко тебе сгонять. Есть одна гостиница… Кстати, — вспомнил он еще. — Ничего не слышно о ребятах из Саратова? Об этом… Факире?

— Нет, — покачал головой Рафик. — Как в воду канули. Может, они обратно в свой Саратов умотали?

— Вряд ли, — подумав, пробормотал Сергей Иванович. — Такие отморозки просто так не уходят. Попортят они еще кровь мне — чует мое сердце…

* * *

— Самый разгар рабочего дня, — ворчала Ильинична. — Два часа ночи… А тетю Лену услали домой. Вроде бы шок у нее. Гиви сказал — пускай оклемается… Лариска заболела. У Светы муж умер. А тетя Вика на пятом месяце. Рожать собралась, чтоб ее… Так что мы, Тамара, с тобой теперь одни на всю кухню.

— Это я уже поняла, — пропыхтела Тамара, ставя на стол чудовищных размеров таз с солеными огурцами. — Хорошо, что наши посетители приходят в «Марию-Терезу» не поесть, а выпить…

— Это точно, — сказала Ильинична. — Только чем лучше они будут закусывать, тем больше спиртного выпьют. А наш Гиви со спиртного большую выручку имеет. Дерет с них втридорога. Им-то что — бандюгам, — деньги у них легкие. Незаработанные. Не то что у нас с тобой…

Тамара вытерла пот с лица и присела на табуретку.

— Совсем с ног падаю, — проговорила она. — Душно здесь ужасно и дымом пахнет. Да еще и умаялась. Настоящий ад, только чертей не хватает.

— Черти наверху все, — хохотнула Ильинична. — В зале водку пьют. А насчет духоты и дыма ты правильно сказала. Надо хоть на пять минут выйти. А то так и угореть недолго. Ты куришь?

— Нет, — сказала Тамара.

— Ну, так просто постоим. Все, — решила Ильинична. — Перекур…

Они выбрались из подвала и присели на лавочку рядом с главным входом в кафе. На улице было немногим лучше, чем в подвале. Дымом, правда, здесь не пахло, но свежего воздуха тоже было недостаточно. Духота южной ночи давила сверху, и лавочка, впитавшая за день всю изливавшуюся на нее солнечную энергию, походила на что-то вроде только что отключенного калорифера.

Несколько минут Тамара с Ильиничной сидели молча. Тамара даже закрыла глаза и задремала.

Вдруг Ильинична, обернувшись, тихонько охнула и всплеснула руками:

— Ну вот, — сказала она, — будет нам теперь еще работы…

— Почему? — не открывая глаз, поинтересовалась Тамара.

— А посмотри.

Тамара повернулась туда, куда показывала Ильинична. К площадке у входа в кафе, густо заставленной иномарками, подъезжало еще четыре машины — два явно дорогих, хотя и довольно раздолбанных и запыленных джипа. За иностранными джипами шли два отечественных — автомобили марки «Нива».

Машины остановились чуть поодаль стоянки, и из них медленно стали выходить бритоголовые парни в спортивных майках и шортах.

— Кто это? — прищурилась Ильинична. — Вроде как не наши… Я этих ребят никогда здесь не видела. Да и машин этих тоже.

— Новенькие, — усмехнулась Тамара. — В гости приехали.

— Это точно — в гости, — подтвердила наблюдательная Ильинична. — Из Саратова.

Тамара вздрогнула.

— К-как из Саратова? — проговорила она. — П-почему ты решила, что они именно из Саратова? Может быть, они вообще из…

— А ты на номера-то посмотри…

Тамара посмотрела. Да, сомнений быть не могло. Это явно не Кускарь приехал брата навестить. Кускаря бы не выпустили из города спецслужбы. Это были…

— Господи, — прошептала Тамара. — Факир с бригадой. Сейчас начнется…

— Что начнется? — быстро переспросила Ильинична. — А, ты про это… Ну, точно — начнется. Отдохнули, называется. Сейчас надо бежать на кухню и в срочном порядке жарить куриные окорочка. А то закуски этим барбосам не хватит ни шиша… Много у нас там окорочков осталось?

— Много, — проговорила Тамара, не отрывая глаз от кучкующихся возле одной из машин парней. — Четыре десятка… Или даже больше. А этих — человек пятнадцать-двадцать.

Подъехавшие парни собрались вокруг одного человека — высокого, очень худого, одетого в спортивный костюм. Голова человека была абсолютно лысой, а многочисленные коричневые пятна ожогов на его голом черепе ясно указывали причину, по которой он был вынужден носить именно такую прическу.