составе 6-ти обер-офицеров и 200 казаков с 280-ю строевыми и вьючными лошадьми под общею командою полкового командира полковника Устинова 208). Предварительных приготовлений к движению никаких не было сделано; отряд выступил в поход на легках, взяв с собою провианта только по 1-е марта и без всяких других запасов.

В суровую зиму, направляя свой путь к берегам Черного моря, наши войска претерпели множество лишений и потерь от жестокого холода, глубоких снегов, полного бездорожья и беспрестанных стычек с турками и черкесами. Солдаты болели и падали от голода и изнурения. Попутные аулы были пусты и продовольствие реквизиционным способом оказалось неприменимым. Между тем сухари вышли и солдаты питались только травою, кореньями и сырою кониною или дикою свининою, но без соли, недостаток которой особенно был чувствителен для людей. Наконец, 2 4-го марта отряд подошел к Анапе, имея позади себя и на флангах сильные неприятельские партии горцев, которые, благодаря только непоколебимому мужеству и стойкости русского солдата и казака, держались на почтительном разстоянии, но готовые каждую минуту и при малейшей оплошности обрушиться на изнуренный лишениями отряд.

Пред стенами Анапы войска наши выдержали несколько отчаянных нападений многочисленного неприятеля. 25-го марта отряд был атакован с одной стороны 15-титысячным анапским гарнизоном, а с другой – громадными толпами горцев. Войска сражались на два фронта, мужественно дали отпор противнику и остались победителями. Отбитый на всех пунктах неприятель бежал, оставив на поле сражения более 6-ти тыс. трупов. Увлеченный успехом, Бибиков вздумал немедленно штурмовать Анапу. Почти все казаки участвовали в этом несчастном штурме в спешенном строе. Ночной штурм Анапы, как известно, окончился для нас полною неудачею и мы отошли к вагенбургу с весьма чувствительными потерями. Голод и недостаток в боевых припасах не позволяли думать о новом приступе и потому, по решению военного совета, Бибиков решил отступить в свои пределы.

С 27-го марта по 1-е апреля до самой переправы через Кубань, войска наши перенесли множество невзгод и лишений от голода и холода, постоянно сражаясь с неприятелем, следуя неудобными, малопроходимыми путями по болотам и низменностям, покрытым весеннею водою, так что на одном переходе пришлось двигаться целые 14 верст в воде по самое горло. Наконец, истощенные после тяжелого похода, войска наши 18-го апреля перешли обратно через Кубань, а 4-го мая прибыли на линию в самом жалком и ужасном виде, потеряв за весь поход более двух тыс. человек и ¾ всех лошадей, но не оставив неприятелю ни одного трофея.

Слух о бедственном положении Бибикова за Кубанью дошел и до светлейшего князя Потемкина, который предписал барону Розену поспешно идти на Кубань, чтобы разыскать отряд. Розен встретил Бибикова уже на правом берегу вне всякой опасности, но донес Потемкину, что он нашел Кавказский корпус в совершенно расстроенном состоянии: офицеры, нижние чины и казаки опухли от голода, истомились маршами, стужей и непогодой, остались без одежды – босые, многие без рубах, которые погнили на людях. После формального следствия и военного суда Бибиков был отставлен от службы, но войска щедро были награждены за свое мужество в этом трудном походе: Императрица Екатерина II пожаловала всем воинским чинам серебряные овальные медали на голубой ленте с надписью: «за верность» в награду примерной твердости в перенесении трудов и лишений 209); кроме того все получили денежные награды за пропавшее имущество[67]. Этот горемычный поход хоперские казаки увековечили песнею, которая и поныне поется в станицах протяжным и заунывным напевом[68]. Неудачная экспедиция к Анапе сильно подняла дух закубанских народов и вызвала усиленную деятельность со стороны турок и горцев. Батал-паша без особенных затруднений – если не считать красноречивых убеждений и подарков. – успел поднять против нас до 30,000 черкесов разных племен, что с его 15-ти-тыс. корпусом с 30-ю орудиями, составило огромное ополчение 210). С этими силами Батал-паша стал готовиться к походу, имея дерзкий план поднять против России все мусульманское население Кавказа, уничтожить наши слабые линии и идти на Тавриду. Успехи на Кавказе обольщали его мечтою, что вслед за кавказскими горцами поднимутся все мусульмане, живущие под скипетром России и ему удастся отторгнуть древние татарские царства, распространив мятеж по Волге и Уралу.

С целью предупредить замыслы турецкого сераскира, намеревавшегося, по полученным сведениям, прежде всего вторгнуться в Кабарду через верхнюю часть Кубани, командовавший Кавказским корпусом генерал-поручик граф де-Бальмен, в несколько недель привел войска в полный порядок и, двинув к Кубани, расположил их тремя отрядами: первый, генерал-майора Булгакова у Прочного Окопа; второй, бригадира Беервица на Невннном Мысе и третий, генерал-майора Германа, на Куме, у Песчанобродского редута. Кубанский корпус барона Розена занял центральное положение между рр. Кубанью и Кумою и составил резерв Кавказского корпуса 211).

В половине сентября 1790 года генерал Герман узнал, что Батал-паша с 25-ти-тыс. армиею и 80-ю орудиями оставил стоянку свою на р. Урупе и двинулся через оба Зеленчука к верхней Кубани. Чтобы ближе следить за движением неприятеля, Герман, 22 – го сентября, направился со своим отрядом также к Кубани и 24-го числа расположился на крепкой позиции у Кубанского редута 212). Получая ежедневно тревожные вести о наступлении Батал-паши и опасаясь быть отрезанным, Герман отошел от Кубанского редута и остановился лагерем на реке Батмаклы (ныне Овечка), в 15-ти верстах от названного редута. Здесь к его отряду присоединилась колонна бригадира Беервица и, таким образом, под начальством генерала Германа сосредоточилось до четырех тыс. пехоты и конницы (в числе последней донской полк) при 6-ти орудиях. Это было все, что Герман мог противопоставить 25-ти-тысячному корпусу Батал-паши.

28-го сентября наши разъезды дали знать, что неприятель приблизился к Кубани. В тот же день турки и горцы переправились на правый берег, несколько ниже устья реки Джеганаса и на совершенно ровном месте стали окапываться, оставив без внимания восточные возвышенности (Тахтамышевские высоты), представлявшие более выгодную позицию. Это обстоятельство заставило Германа подозревать в своем противнике, Батал-паше, некоторую нерешительность и отсутствие военной опытности, вследствие чего он сам решил занять Тахтамышевские высоты и на них удержать наступление неприятеля до прибытия подмоги из отряда генерала Булгакова, которому он дал знать о своем решении и трудном положении. В ночь на 29-е число войска наши двинулись к высотам, но заблудились и только к утру вышли опять к р. Батмаклы, появившись в 10-ти верстах от неприятельского лагеря, так что Тахтамышевские высоты остались незанятыми ни нами, ни турками. Приняв во внимание важность удержания неприятеля от наступления в Кабарду, генерал Герман решился сам атаковать турецкие войска.

Рано утром