И всё же в ходе этой миссии СССР получил территорию в 196 тыс. кв. км. Она составляла чуть более 50 % общей площади Польши. В СССР влилось около 13 млн человек. Устанавливалась госграница между Германией и Советским Союзом, что было закреплено специальным договором.

Кроме этого был подписан специальный протокол о переселении немцев, проживающих в сфере советских интересов, в Германию, а украинцев и белорусов — в СССР из территорий, подконтрольных немцами.

Вот как отмечал это событие уже упоминаемый выше офицер генерального штаба Сухопутных войск — вермахта Ф. Меленнтин:

«В соответствии с соглашением, подписанным в Москве 26 августа, русские войска 17 сентября вступили в Польшу, а наши войска оставили Брест и Львов, отойдя на заранее установленную демаркационную линию. Несмотря на блестящую победу над Польшей, многие из нас испытывали опасения, связанные с широким распространением советской власти на запад».

Выходит, Сталин был прав при подписании пакта и присоединении западных земель бывшей Российской империи к СССР, чего не скажешь о волкогоновых и яковлевых и им подобным «потрошителям и марателям» нашей истории.

28 сентября правительства Германии и Советского Союза сделали совместное заявление:

«После того как Германское Правительство и Правительство СССР подписанным сегодня договором окончательно урегулировали вопросы, возникшие в результате распада Польского государства, и тем самым создали прочный фундамент для длительного мира в Восточной Европе, они в обоюдном согласии выражают мнение, что ликвидация настоящей войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией, с другой стороны, отвечала бы интересам всех народов.

Поэтому оба Правительства направят свои общие усилия, в случае нужды в согласии с другими дружественными державами, чтобы возможно скорее достигнуть этой цели. Если, однако, эти усилия обоих Правительств останутся безуспешными, то таким образом будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны, причем в случае продолжения войны Правительства Германии и СССР будут консультироваться друг с другом о необходимых мерах».

К сожалению, только несколько позже стало ясно, что германское руководство стремилось этим самым продемонстрировать советско-германскую «дружбу» чуть ли не на вечные времена, хотя камень агрессии уже был за пазухой у фюрера. Знал ли об этом Сталин? Конечно же, знал, но боялся провокации.

Он всё ещё надеялся, что судьба ему подарит дополнительное время для более качественной подготовки к войне с фашистской Германией.

* * *

На территории, ставшие теперь едиными с Советской Украиной и Советской Белоруссией потянулись люди с восточных областей. Советское правительство решило помочь экономически слаборазвитым землям и коренному населению встать на ноги. Сегодня эти области Украины, к сожалению, в экономическом отношении тоже слабее восточных — отставание немного сократила советская власть, построившая немало крупных промышленных обектов на территории Западной Украины.

Именно туда в те годы и направлялись специалисты разных профилей и профессий: от учителей и врачей и до рабочих и инженеров. Надо было поднимать уровень промышленного и транспортного насыщения региона, расширять сферу рабочих мест на строящихся предприятиях.

По рассказам моего отца, прибывшего в город Сарны Ро венской области осенью 1939 года в качестве машиниста паровоза, местное население, особенно польское, несколько настороженно встретило «советов», хотя украинцы были рады возвращению их в состав Украины.

Помню до сих пор наш дом под № 108 по недавно названной улице «17-го Вересня» (укр.), или 17-го Сентября, в честь освобождения города от польского владычества.

Жизнь протекала непросто. Противодействие шло по линии недобитой польской шляхты и радикально настроенных украинских националистов. О тех событиях написано немало книг.

Так, К.М. Симонов в воспоминаниях «Глазами человека моего поколения, размышления о И.В. Сталине», писал:

«Надо представить себе атмосферу всех предыдущих лет, советско-польскую войну 1920 года, последующие десятилетия напряженных отношений с Польшей, осадничество, переселение польского кулачества в так называемые восточные коресы, попытки колонизации украинского и в особенности белорусского населения, белогвардейские банды, действовавшие с территории Польши в двадцатые годы, изучение польского языка среди военных как языка одного из наиболее возможных противников, процессы белорусских коммунистов.

В общем, если вспомнить всю эту атмосферу, то почему же мне было тогда не радоваться тому, что мы идем освобождать Западную Украину и Западную Белоруссию?

Идем к той линии национального размежевания, которую когда-то, в двадцатом году, считал справедливой, с точки зрения этнической, даже такой недруг нашей страны, как лорд Керзон, и о которой вспоминали как о линии Керзона, но от которой нам пришлось отступить тогда и пойти на мир, отдавший Польше в руки Западную Украину и Белоруссию, из-за военных поражений, за которыми стояли безграничное истощение сил в годы мировой и гражданской войн, разруха, неприконченный Врангель, предстоящие Кронштадт и антоновщина — в общем, двадцатый год».

Радовались искренне простые православные украинцы, вышедшие из-под чужеродного по вере католичества.

Большую роль в создании антисоветских настроений среди поляков играла католическая церковь. Через фанатически религиозных женщин-полек многочисленные служители Бога влияли и на мужчин, подстрекая их к антидемократическим выступлениям вплоть до бандитизма и диверсий против новых властей и частей Красной Армии.

Не только русских, но и этнических украинцев, прибывших из восточных областей Украины, особенно поляков и галицийцев, вновь стали рассматривать как извечных исторических врагов Польши, добивающихся якобы четвертого раздела, а то и просто присоединения её к СССР. В то же время пожилым полякам было с чем сравнивать жизнь в составе Российской империи и при Пилсудском в «неполеглой» (независимой) республике. Они были явными пессимистами от правления «начальника Польши». Однако большинство молодёжи, отравленной антисоветской пропагандой, надо признаться, было настроено враждебно к «русским оккупантам». Они пополняли число лесных банд.

* * *

В ходе всеобщего кризиса 1939 года в Европе сложилось два военно-политических блока: англо-французский и германо итальянский. Надо отметить, что каждый из них хотел взять в друзья СССР, заключив с ним соответствующее соглашение. А что Москва? Она получила возможность выбора.

Начало войны в Европе оправдало самые худшие опасения Кремля. Сталин понял, что ни Англия, ни Франция не хотят воевать с Германией. Их невмешательство позволило в двухнедельный срок разгромить 3,5-миллионную польскую армию.

Ю. Мухин в работе «Как уродуют историю твоей Родины? Это от тебя скрывают!» писал по этому поводу хоть и с подтекстом юмора, но справедливо:

«В сентябре 1939 года гитлеровская Германия начала войну с Польшей, правительство которой упорно не верило, что немцы на Польшу нападут. А когда немцы напали, то поляки их обманули: польская армия уже через три дня войны начала быстро удирать от немцев, причём впереди солдат удирали офицеры и генералы.