И в Париже, и в Лондоне, и в Вашингтоне находились люди, которые даже не считали нужным скрывать подобные надежды. Всем хотелось как можно быстрее чужими руками, чужими смертями избавиться от «красного медведя», а потом погреть руки. На развалинах двух держав можно было кое-что найти…

* * *

На XVIII съезде ВКП (б) в марте 1938 года в своём выступлении Сталин, говоря о результатах и последствиях Мюнхенского сговора, откровенно назвал вещи своими именами — новая империалистическая война за передел мира уже началась, стала фактом, хотя ещё и не переросла в мировую.

Последующие события в Чехословакии и Польше показали, что Гитлер плевал на «угрозы» из Парижа и Лондона. Он верил в свою звезду — Провидения, верил своему гороскопу. Недаром биографы фюрера отмечают, что его характерной чертой была вера в предопределенность, за которой стоят высшие силы.

«Для того, кто знает грядущий ход событий, случайностей не бывает», — часто повторял он своим ближайшим сподвижникам. Он очень хотел знать будущее.

Поэтому перед войсковыми операциями с санкции Гитлера весной, а точнее 15 марта 1938 года, в обстановке строжайшей секретности было проведено так называемое специальное мероприятие, преследовавшее сверхважную цель — заглянуть в будущее.

Оно проходило в построенном в середине XI века замке Вартбург в географическом центре Германии, на вершине покрытой густым лесом горы под городом Эйзенах в Тюрингии.

Ясновидцы-магистры во главе с профессором оккультных наук Гюнтаром Штейнхайзеном решили на этом совещании осуществить «прорыв в будущее» — проломить зазеркалье.

Они, в общем-то, единодушно сошлись на том, что для Гитлера 1938 год будет успешным в решении проблем с Чехословакией, 1939 — с Польшей, 1940 — с Францией. Что касается войны с СССР, то мнения разделились. Одни считали удобным годом для нападения 1941-й, другие — 1946-й. Второй вариант был раскритикован, так как магистры посчитали, что за это время Россия может перевооружиться до такой степени, что разгромит Германию молниеносно.

Кроме всего прочего, эти «ясновидящие» прекрасно понимали воинственный зуд вождя нации — Адольфа Гитлера, которому не терпелось направить бронированные полчища — «парфянские стрелы» на противника, потерявшего бдительность. Таким образом, они подыгрывали фюреру.

Вместе с тем один из «ясновидцев» увидел в 1942 году большие потери вермахта в городе на берегу какой-то широкой русской реки.

Другой — сообщил, что Германию ожидает жесточайшее сражение на русских полях летом 1943 года.

И всё же все сошлись на том, что война в 1941 году не завершится, а протянется до 1945 года и произойдет раскол Германии.

По завершении совещания магистры оккультных наук отправились по домам. Материалы «прослушки» этого совещания доложили руководству рейха. Самому Гитлеру предсказания не понравились до такой степени, что он негодовал. Разозлившись, фюрер приказал Гиммлеру наказать провидцев и астрологов и обеспечить молчание записавших их «бредни» оперативных техников.

Рейхсфюрер СС выполнил приказ своего шефа: и те, и другие были незамедлительно казнены — вывезены в лес, расстреляны и тут же в спешке тайно захоронены.

После этого Гитлер верил только себе…

* * *

Руководство СССР несколько раз предлагало Франции и Англии заключить тройственный союз, на что руководство этих стран отреагировало неадекватно. Они всячески затягивали переговоры, если не сказать прямо — практически отказались от четких договорённостей по обузданию непомерных амбиций Гитлера. Таким образом, Сталина они загоняли в угол, чтобы уничтожить его чужими — германскими руками. Советский вождь это прекрасно понимал.

Гитлер в то же время среагировал моментально — начал торпедировать союз, намечающийся, как ему докладывали разведчики, между СССР, Англией и Францией, и заставил свой МИД быстро добиться сближения с Москвой.

У фюрера не было времени ждать долгого ответа, он хотел соглашения сейчас же, чтобы не рисковать и избежать войны на два фронта, преследовавшего, как кошмар, многих его трезвомыслящих генералов, сохранивших в памяти уроки Первой мировой войны.

20 августа 1939 года он шлёт телеграмму Сталину, чтобы тот принял министра иностранных дел рейха фон Риббентропа.

Советский вождь отвечает согласием, так как к этому времени советско-англо-французские переговоры окончательно зашли в тупик.

Фон Риббентроп прибыл в Москву 23 августа. В тот же вечер были подписаны соглашения между двумя правительствами. Они состояли из Пакта о ненападении и Секретного протокола, устанавливающего границы сфер влияния двух стран на случай территориальных изменений в восточной Европе.

Совершенный Сталиным в августе 1939 года резкий поворот на многие десятилетия сделался предметом ожесточенных политических и исторических споров. Совершенно неуместными были обвинения в безнравственности и коварстве в адрес советского руководства со стороны Парижа и Лондона и некоторых их средств массовой информации.

Но, прямо скажем, после Мюнхена эти политики утратили всякое право читать нравоучительные сентенции. С их стороны это было бы аморально. Как говорится — Бог терпит безнравственных, но не всегда!

Действительно, когда Гитлер и Сталин поделили часть Европы, критики сталинизма подняли яростный крик о незаконности, негуманности и несправедливости такого раздела. Но Сталин всего-навсего только вернул своей стране, обобранной и ослабленной в годы многочисленных войн, отобранные у неё территории, исторически и этнически связанные с Россией — теперь с Советской Россией.

* * *

А вот когда в 1944–1945 годах Верховный Главнокомандующий СССР вместе с союзниками договаривался о разделе всей Европы, критики СССР, все, как по команде, замолчали. Как же критиковать, если в разделе континента принимали участие представители, первые лица стран — США, Франция и Великобритания, олицетворяющие западную демократию.

Вот уж действительно, не следует обижаться на человека, который, будучи мало знаком с нами, тем не менее отзывается о нас дурно: его нападки относятся не к нам, а к призраку, созданному его воображением. Но я всё же считаю, что западные писаки приберегли «отзываться о нас дурно» для более подходящего случая, прекрасно понимая, что союзнические отношения недолговечны.

Это была красноречивая формула двойных стандартов в действии. Промолчали критиканы Сталина даже тогда, когда СССР присоединил к себе немецкий Кенигсберг. Сработал старый принцип — победитель имеет право на территорию побежденного противника.

Своими действиями Сталин хотел решить ряд важных задач. Во-первых, отодвинуть госграницу в западном направлении, во-вторых, освободить от польского и германского порабощения население западных областей Украины и Белоруссии, входивших ещё недавно в состав России, и, в-третьих, оттянуть начало войны, которая уже грохотала лязгом гусениц и коваными сапогами солдат вермахта на просторах центральной Европы.