Канон 5.

Многие члены духовенства, и (с горечью говорим об этом) многие из тех, кто, имея к этому склонность, оставил мир дав обеты и клятвы, и вообще ненавидя ростовщичество, как заслуживающие несомненного осуждения, все же, при ссуде деньги нуждающимся, берут в залог их имущество, и берут их текущие доходы сверх согласованной доли. Поэтому, авторитетом этого всеобщего собора, постановляется, что с этого времени никто из духовенства не должен заниматься ни этой и ни какой другой ростовщической деятельностью. И если кто-нибудь, к настоящему времени, уже получил какую-то сумму денег с чего-либо имущества , отданного под залог, и если он уже вернул себе свои деньги, то пусть он вернет все имущество должнику, после вычета из прибыли всех расходов. Если же он окажется в убытке, то пусть, после покрытия этого убытка он полностью вернет имущество владельцу. Но если, после этих постановлений, кто-нибудь из членов духовенства будет упорствовать в сохранении у себя проклятого ростовщического дохода, то он поставит под угрозу свою церковную должность, поскольку, до тех пор пока такие бенефиции будет принадлежать церкви, это будет выглядеть как способ незаконно вырвать их из рук мирян.

Канон 6.

В диоцезе Тулузы недавно появилась достойная осуждения ересь, которая, словно язва, постепенно распространяется и на соседние места, и уже в большом количестве распространилась в Гаскони и в других провинциях; и поскольку, подобно змее, она скрывает свою паству, оставляя невидимыми свои успехи, то это наиприскорбнейшим образом наносит ущерб винограднику Господа в отношении людей простодушных. По этой причине мы приказываем епископам и всем священникам Господа, пребывающим в тех краях, быть бдительными и, под страхом анафемы, запрещать всем людям защищать на своей земле или намереваться оказывать покровительство всем известным последователям этой ереси. При этом, они не должны иметь с ними общения, ничего не покупать у них, ни продавать им так, чтобы поведение отвергающего их общества не вынудило бы их отказаться от ошибок своего пути. И кто бы ни попытался нарушить этот запрет, тот должен быть внесен в число проклятых, как сообщник их преступления. И если они будут обнаружены католическим принцем, то пусть сами они будут арестованы, а все их добро пусть будет конфисковано. И поскольку, часто бывает, что они, приходят из разных краев и собираются в одном тайном месте, и кроме своего заблуждения, которое и побуждает их задерживаться в таком доме, они не имеют никакой другой причины для этих собраний, то пусть все такие вместилища зла будут старательно разысканы, а когда будут обнаружены, то пусть будут запрещены под страхом канонического осуждения.

Канон 7.

Хотя и само по себе представляется чрезвычайно отвратительным и достойным божественного воздаяния то, что некоторые миряне присваивают себе церковные предметы, принадлежащие духовенству, все же еще большую тревогу и горечь представляют собой то, что источник этой ошибки, как часто говорят, лежит в самом духовенстве — поскольку часть наших братьев, наших верных епископов и прелатов дарят мирянам десятину и достояние церквей и тем обращают их на путь погибели, хотя должны были бы призывать их в своих проповедях вернуться назад на путь жизни. О таких Господь сказал устами пророка “Они пожирают грех моего народа и направляют сердце свое к беззаконию” (Осия 4,8, русский синоидальный перевод: “Грехами народа Моего кормятся они, и к беззаконию его стремиться душа их”). Поэтому, мы приказываем, что если кто-либо впредь подарит какое-либо церковное достояние или десятину любому светскому человеку, то он должен быть удален со своего места, подобно бесплодному дереву, что занимает землю, и до тех пор, пока он не исправиться, пусть лежит распростертым в крушении своего падения.

Канон 8.

Зависть нашего древнего врага не столь сильно стремиться поразить слабых членов нашей церкви, но он больше простирает свою руку против желанных ему и хитростью старается действовать против избранных, поскольку и в Писании сказано, что пища его – это лучшие. Он полагает, что поспособствует падению многих, если своим искусством преуспеет в отрыве от церкви любого более ценного члена. Поэтому, по своему обыкновению, превратившись в ангела света, он представляет дело таким образом, что, под предлогом необходимости лечения больных братьев и ради более строгого выполнения духовных обязанностей, уводит некоторых образованных монахов из их монастырей, чтобы изучать право и составлять медицинские рецепты. С тем, чтобы посредством этого, эти добрые люди вновь впутывались в мирские дела, а сами становились при этом внутренне опустошенными, в то время, когда сами они полагают, что помогают другим людям в делах внешних. Постановлением настоящего собора мы предписываем, что никому и нигде, после принесения своего религиозного обета или клятвы в любом священном месте, не разрешается отправляться изучать физические или гражданские законы, но если таковой уйдет и не вернется в свой монастырь в течении двух месяцев, то пусть все его сторонятся как отлученного, и ни в коем случае не стоит выслушивать его, если он станет высказывать какую-нибудь причину себе в оправдание. Но если он вернется, то пусть он навсегда будет самым низким из братьев в хоре, в собрании, за столом и где-либо еще, и пока, может быть, не вмешается милосердие апостолического престола, пусть он оставит всякую надежду на свое возвышение.

Пусть такие епископы, аббаты и приоры, которые потворствуют подобной гнусности, не исправляя ее, будут лишены своего сана и отринуты от порога церкви. Имперская поддержка сдерживает гнев и наглость тех, кто относится к закону с пренебрежением, наказывая их штрафами и другими пригодными средствами. Поэтому, поскольку это согласуется со святыми канонами, мы приказываем, что в будущем, сторона которою следует присудить к денежному штрафу пусть будет, на законном основании, присуждена к выплатам, которые и должны будут выплачиваться правой стороне, до тех пор не последует постановление об обратном.

Глава 16.

О недовольстве короля достопочтенным Томасом, архиепископом Кентербери.

Еще не истек год, в котором состоялся собор, как разлилось горячим воском неудовольствие короля Англии против достопочтенного Тамаса, архиепископа Кентерберийского, и это стало несчастным источником тех многих чрезвычайно дурных дел, что за этим последовали. Томас этот родился в Лондоне, он был человеком острого ума и в совершенстве владел красноречием, а также был равно хорош и собой и своими манерами, и был незаменим при введении дел. Он был замечен, находясь на службе у архиепископа Кентерберрийского Теобальда, и после возведения Роджера в на престол Йорка, получил от него архидиаконство в Кентерберри,. Но когда Генрих II, после кончины Стефана (о чем говорилось выше) унаследовал