— Катерина…

— Привет.

Они поцеловались. Мужик, которого привела Катерина — с интересом на все на это смотрел. Потом подошел официант с меню.

Горяева начала заказывать, понимая, что за стол расплачиваться не ей. Потому заказывала с размахом…

— Лиз… — щеки Барышевой горели, она как будто уже стопку-другую хлопнула — я сейчас только что из Лондона…

— И как там…

— Шикарно… ты даже не представляешь. Чисто так, магазины на каждом шагу. И цены — представь себе — такие же, а на что-то даже ниже. И алкашей нет.

Алкаши для Барышевой были больной темой — алкашом был ее бывший, оставивший ее с ребенком. В молодости не думаешь… по крайней мере головой… а потом поздно думать. С тех пор — Барышева сохранила ненависть ко всем представителям мужского пола… точнее, не ко всем, а только к русским. Русский для Барышевой был как таракан или мышь… с поволокой в глазах она вспоминала только о турках из отельной обслуги Анталии. И еще о кавказцах…

Барышева встрепенулась.

— Да, что это я. Крис — Елизавета, Елизавета — Крис. Лизку у нас зовут как вашу королеву.

— Очень приятно — поклонился безукоризненно вежливый англичанин лет сорока.

Горяева почувствовала опасность — она никогда не была такой бесшабашной, как Барышева, которая в десятом классе принесла родителям в подоле (а потом решила, что семь бед один ответ и женила на себе первого, кто оказался готов взять девятнадцатилетнюю бабу с ребенком). Вежливо кивнув англичанину, она встала, прошла в направлении туалета. Барышева, поколебавшись, последовала за ней.

— Это кто вообще? — жестко сказала Горяева, как только за ними закрылась дверь — ты кого привела?

— Норм, подруга… — Барышева прошла к зеркалам, начала прихорашиваться, потом достала пудреницу… зачерпнула ногтем, поднесла к носу, с силой вдохнула… — хорошо…

Горяева резко рванула ее за рукав.

— Совсем охренела? Давно начала?

— Да ты чего, подруга?

— Давно начала, спрашиваю? Водка, блядки твои в Турции, теперь еще и это?!

— Отпусти! — обиженно дернулась Барышева — если ты не живешь, это еще ничего не значит.

— А ты хочешь сказать, живешь? Кто он? Давно его знаешь? Это он тебе дал?

— Да отпусти ты! — вырвалась Барышева — там и познакомилась. Он фонд представляет.

— Какой фонд?

— Глобальный. Какой-то там… Будущее для всех или как то там… короче, денег у них немерянно.

— Это ты с чего решила? Было у тебя?

— Нет — зло сказала Барышева — не было. Он какой-то… не знаю…

Крис на самом деле был гомосексуалистом. Англичанка это давно бы поняла — но не русская, русские бабы просто в голове не держали, что встреченный ими мужик может быть… как бы не совсем мужиком.

— И что? Что он хочет?

— Он говорит — возможностей тьма. То, что мы делали… мелочи по сравнению с тем что можно. Особенно с учетом того что под тобой теперь все детские дома.

— Я не услышала.

— Короче, он говорит — надо несколько альбомов сделать. С детьми. Фотографии… профессиональные.

— Зачем?

— А кто тебе ребенка так возьмет? Товар надо лицом показывать. Особенно американцам, они не увидят — не купят.

— Он американец?

— Нет. Но его американцы финансируют. Там у них знаешь, какой рынок? Я послушала — охренела? Уже шестнадцать миллионов чайлд-фри. В сорок лет спохватываются… семьи нет, что делать. Гамбургерами обожралась, корова такая, вес сто пятьдесят, на такую ни у одного мужика не встанет. Плюс женские проблемы по недотраху.

— Ну да — язвительно заметила Горяева — они как ты в Турцию по три раза в год не ездят.

— Но ребеночка то хочется — когда Барышева шла к цели, ее было не остановить — вот, с каждой можно по пятьдесят, с кого — то и по сто стряхнуть. За здорового.

— У нас здоровых за границу нельзя.

— Во! Я тоже самое сказала. А они сказали — не вопрос, можно результаты обследования нарисовать. Крис вообще знаешь, что сказал? Он готов открыть грант на комплексное медицинское обследование всех детдомов области!

— Это еще зачем? — подозрительно сощурилась Горяева

— Ну, не знаю — сказав нужное, Барышева расслабилась — у них там как у нас, деньги поступают, надо осваивать. Тебе то что? Сделают — хорошо. Бюджетных денег ни рубля не потратишь. Зато тебе плюсик — дети здоровенькие. Жирненький…

Горяева нехорошо выругалась

— Да ты чего? Расслабься, подруга.

— Пошли. И говорить буду только я, ты сиди, молча в тряпочку. А то уже… расслабилась, как я смотрю…

— Как скажешь…

* * *

— Кого вы представляете?

Англичанин, медля с ответом — потянулся как большой кот. Горяева была вынуждена признать… хорош, немудрено, что Катька в него втюрилась по уши. Впрочем… все они хороши. Любой мужик что оттуда, что из Турции — нашему сто очков вперед даст. Эти… в нормальной стране родились, в нормальных ВУЗах учились, за собой следят, в спортзал ходят, пузо не отращивают как наши. Разговаривают нормально, не квасят. А наши… подкаблуки, но все как один — с претензиями. Прынцы. На старой десятке. Живут в хрущобе, а гонору как во дворце. Прикоснется такой, аж противно… воняют еще все…

А когда в начальство такой выберется — еще противнее… но приходится терпеть.

Не то что турки, те хоть и бедные, денег у них мало — но сразу видно — мужик. Не то, что наши… брюхо вываливается.

И еще. Те — из Великобритании, США, Германии — никогда не ноют, умеют принимать решения, если у них проблемы — решают их, а не начинают бухать.

Ладно, хрен с этим…

— Я представляю фонд «Будущее для детей».

— Где зарегистрирован? Кто донаторы?

Англичанин встрепенулся, в его глазах появился интерес. Тот, кто знает слово «донаторы» в России — уже заслуживает внимание.

— Фонд зарегистрирован в Лондоне. Как некоммерческий благотворительный фонд. Что касается донаторов… думаю, вы знаете, как обстоят дела. Многие сейчас жертвуют на благотворительность… и даже оставляют наследство… это очень выгодно с налоговой точки зрения. Мы эти деньги осваиваем.

— И что?

— Видите ли, мы помогаем детям. Направления — Восточная Европа, Россия.

— Как именно помогаете?

— По-разному. Вывозим на лечение… помогаем найти семью. Некоторых устраиваем в британские учебные заведения по квотам… вы знаете, что квота на благотворительные места есть даже в Оксфорде? А ведь диплом Оксфорда это путевка в жизнь. Настоящая.

Горяева посмотрела на англичанина так, что он утух.