Когда оборотень натянул одежду на дрожащее тело, Магнам уже развел огонь. Могвид придвинулся поближе к костру, протянул к нему озябшие ладони. Несмотря на то что стояла летняя пора, ночи в горах оставались холодными, будто прикосновение зимы. Ветры дули постоянно, время от времени налетали короткие, но сильные дожди. Судя по раскатам грома вдалеке, эта ночь не будет исключением.

Он разглядел нового человека. Джастон смотрел на Могвида, сидя по другую сторону от костра с открытым ртом. В отсветах пламени его шрамы казались багровыми, но не только от жара. Болотник медленно поглядел на оборотня, покачав головой.

— Я… Прошу прощения… Просто… Я никогда не видел, чтобы меняющие обличья преображались так сильно. Мисилл, когда мы дружили, она никогда… — он поводил ладонью перед лицом.

Могвид нахмурился. Он так долго странствовал с людьми, знакомыми с его способностью, что слова человека вызвали раздражение. Но оборотень смолчал. В конце концов, болотнику он обязан жизнью.

— Мисилл… — снова заговорил Джастон. — Я никогда не видел, как она преображается.

— Она никогда не изменялась потому, что была заперта в человеческом теле, — Могвид устал от пустопорожней болтовни и решил рассказать человеку все. — А когда умерла, то укус проклятой змейки вернул ее к жизни. — Его голос понизился до озлобленного бормотания. — Змея вернула ей способности си’луры.

Могвид отошел от огня, в тысячный раз пожалев, что решил прибегнуть к помощи радужно-полосатой гадюки. Его попытка разрушить проклятие ввергла его и брата в еще большую беду.

Он проскользнул мимо Джеррика и Мамы Фреды, которые расстилали свои одеяла рядом и двигались так, будто уже засыпали.

Выйдя из пещеры, Могвид присоединился к Тол’чаку. Этот здоровяк не отличался болтливостью, но тем лучше — его молчание и простое дружеское отношение оказывали на измученную душу оборотня целительное воздействие. Сам он не горел желанием отправляться в путешествие, предпочитая отсидеться в безопасности на А’лоа Глен, но Фардейл вызвался идти. Пришлось отправляться. Могвид радовался, что хотя бы огр с ними.

Он присел рядом с Тол’чаком, сторожившим лагерь: жадные на дармовщину грабители всегда могли найтись.

— Я думал, мы к этому времени уже доберемся до твоих родных пещер.

Огр пожал плечами.

Могвид догадывался, в чем причина задержки. После нападения на Фардейла отряд удвоил осторожность, скрытно пробираясь через горы. Дополнительные усилия замедлили движение настолько, что си’лура, по сути дела, все время дремал в черепе брата. Он просыпался лишь тогда, когда необоримое проклятие выталкивало его обратно в тело, которое приветствовало Могвида полным ртом сырого кроличьего мяса.

Оборотень не сомневался, что Фардейл, засев глубоко в его мозгу, по-своему, по-волчьи, потешается над ним.

«Смейся, смейся, братец… Мы еще поглядим, кто будет смеяться последним…»

Вскоре появился Магнам, неся миски с тушеным мясом — по небольшой порции на каждого. Тол’чак принял пищу молча, погруженный в собственные заботы.

Могвид принюхался и отодвинул миску.

— Кролик!

— Фардейл поймал парочку, — хихикнул Магнам. — Он любит делиться.

— Я не голоден, — оборотень вернул ужин д’варфу.

— Ну, мне больше достанется, — Магнам высыпал куски в свою миску, а пустую вернул Могвиду. — Чайник остывает у костра.

— Ну и?

— Вон там есть ручей. — Д’варф ткнул пальцем в темноту. — Он прекрасно подойдет, чтобы вымыть посуду. Как раз холодный и широкий, как ты любишь.

Могвид открыл рот, а потом подумал и закрыл. Что толку спорить? Ел он или не ел, а свои обязанности выполнять надо. Тем паче тяжелая рутинная работа позволяла хоть немного отвлечься от горьких размышлений. Каждый вечер он находил себя в этом теле, когда другие уже собирались спать или спали. А ему оставалась долгая ночь для того, чтобы размышлять, для того, чтобы проклинать свое нынешнее положение.

— Я на боковую. — Д’варф вылизал остатки подливы из миски и бросил пустую посуду на колени Могвиду.

Остальные последовали его примеру.

Лишь Тол’чак оставался неподвижным, сидя у входа. Его янтарные глаза сверкали в ночи.

Могвид собрал кухонную утварь в мешок, не забыл и свою сумку.

— Где этот ручей? — спросил он у огра.

— Вон за тем валуном, — указал Тол’чак. — Он не слишком глубокий.

Оборотень тем не менее не спешил. Луну и звезды затянули тучи. Ночь выдалась весьма темной.

— А огр? — осторожно поинтересовался он.

— Всего лишь полукровка, — пробормотал Тол’чак, имея в виду себя.

— Тебе нечего стыдиться, — заверил Могвид своего могучего товарища, погладив его локоть. — И мне тоже, — добавил он шепотом для себя и волка внутри. — Это не моя вина…

— Я пригляжу за тобой, — сказал Тол’чак.

Си’лура кивнул и спустился по грязи и щебню к ручью.

Мешок с мисками и котелком он закинул на одно плечо, а свою сумку — на другое. Потянувшись к магии, он изменил мускулы рук и спины, усиливая их. Теплый поток волшебства успокаивал.

Несмотря на нынешнее затруднительное положение, было так приятно вновь обрести способности си’луры. Полное изменение тела, например от волка к человеку и обратно, отбирает много сил, но маленькие уловки удобны и не утомительны.

Миновав короткий склон, он вновь оценил тело, которым сейчас пользовался. Оно было столь же удобно, как разношенный сапог. Когда долгое время остаешься в одном и том же облике, это похоже на глубокую колею на дороге — главное попасть, а остальное выйдет само собой. Но теперь, с возвращением магии, возможны мелкие улучшения. Он вырастил слой теплого меха на щеках, обострил зрение, чтобы видеть в темноте. Может, это проклятие и не является таким злом, каким казалось вначале?

Обогнув валун, он вышел к воде. Шириной всего лишь в шаг, мелкий ручей струился по камням. Могвид сбросил мешок с посудой, особо не заботясь об осторожности, но свою сумку опустил на землю плавно. Усевшись на корточки, он оглянулся, дабы удостовериться, что валун надежно скрывает его от глаз огра.

Убедившись, что все в порядке, он зажмурился и попытался отыскать внутри себя тайного наблюдателя — Фардейла. За несколько месяцев, с той поры, как они соединились, Могвид научился безошибочно определять, когда его брат бодрствует, по легкому покалыванию и едва уловимому взгляду в затылок. Но сейчас он ничего не ощущал. Могвид улыбнулся. Как обычно, Фардейл крепко спал. После длительного перехода брат устал не меньше, чем остальные, и не слишком хотел наблюдать, как Могвид оттирает жирные миски.

Оставшись один, оборотень распутал кожаные завязки своей сумки, проверив узел, который завязывал по-своему, чтобы сразу обнаружить воришек. Но никто не прикасался к его вещам, узел оставался нетронутым.