Королевство нуждалось в мире; королевская власть нуждалась в восстановлении своих ресурсов, в том, чтобы вновь протянуть свою руку до самых границ страны, а для этого ей необходимо было прибегнуть к помощи местных учреждений, курии сотни (hundred) и курии графства.

Для этой необходимой работы никто не был полезнее Плантагенетам, чем шериф. Во времена Генриха II шериф, обузданный энергией и упорной волей короля, сделался чиновником почти современного типа. Впрочем, нет ничего характернее эволюции этой должности, начиная со времен англосаксонских, эволюции, выясненной в недавнее время учеными. Ее история дает нам возможность присутствовать при переходе феодальной монархии в монархию централизованную.

В конце англосаксонской эпохи шериф (reeve shire’a — управляющий графством) представляет собой крупного землевладельца в округе, заведующего доходами короля; но этот shirereeve является прежде всего наместником вельможи — олдермена, управляющего одним или несколькими шайрами. После нормандского завоевания шериф, называемый в официальных текстах и в хрониках vice comes, но гораздо более могущественный, чем нормандский виконт, по существу своему является королевским чиновником, почти всегда назначаемым самим королем. Это уже агент исполнительной власти. Однако должность эта имеет тенденцию сделаться наследственной в знатных фамилиях. Шериф — феодал, который часто злоупотребляет своим могуществом. Генрих I, твердая политика которого в столь многих отношениях является прообразом политики Генриха II, поручает обязанности шерифа, насколько только возможно, людям верным, и служащие в курии за ним наблюдают.

В начале своего царствования Генрих II, вынужденный искать опоры в некоторых знатных семьях, должен был раздать много шерифских должностей баронам, светским или духовным. Во время его продолжительного пребывания в Нормандии, с 1166 по 1170 г., эти магнаты и их агенты совершили ряд очень крупных злоупотреблений властью; они производили произвольные аресты, набивали себе карманы всевозможными способами. Вернувшись, Генрих II поручил своим разъездным судьям произвести обширное расследование, подобное тому, какое пришлось приказать сделать Людовику Святому. Все лихоимцы, не исключая церковных судей, в особенности же шерифы, подверглись преследованию. Множество шерифов было устранено от должности. С этих пор, несмотря на некоторые колебания, которыми отмечались повышения и понижения королевского авторитета, шерифы стали послушными и не выходящими из-под надзора чиновниками, вышедшими из средних классов. Это не мешало им пользоваться значительным могуществом.

В каждом графстве шериф (или шерифы, так как их бывало по два и даже по три) является сборщиком доходов короля; из находящегося у него на откупе домена он извлекает выгоду, которая должна быть значительной, так как нередки случаи, что свою должность он купил и дал за нее хорошую цену.

У него много еще и других обязанностей. Он поддерживает общественный мир, арестовывает преступников, подготовляет дела для разъездных судей и приводит в исполнение их приговоры. Он сам разбирает дела о краже, нанесении побоев и ран в обычных собраниях курии графства, он заведует снабжением королевских замков и иногда является их кастеляном. Он руководит крупными административными расследованиями. Он обнародует и выполняет распоряжения короля. Он — политический агент, держит в своих руках города и духовенство. Несмотря на сокращение, которому благодаря деятельности разъездных судов подверглась его юрисдикция, его авторитет растет вместе с самой королевской властью. Начиная с 1170 г. его полномочия в действительности исходят от королевской курии; впрочем, он очень часто и занимал какую-нибудь должность в курии, например в Палате шахматной доски.

Над шерифами, являющимися связующим звеном между центральным правительством и древними местными учреждениями графства и сотни, стоят королевские люди, пребывающие в курии, которые создают традиции монархической бюрократии и, после смерти их господина, Генриха II, продолжают его дело.

Из Curia regis в Англии выросли — не с одинаковой, впрочем, быстротой — администрация и политический парламент.

В эпоху Генриха II и его сыновей парламент существовал только в зародыше, но администрация уже рождается, и отдельные ее ведомства специализируются раньше, чем во Франции.

Однако природа курии не изменяется по существу своему. Она сохраняет свой феодальный и дофеодальный характер и напоминает собой одновременно то, чем была курия нормандских герцогов, курия и витенагемот англосаксонских королей и каролингский «Дворец» (Palais). Среди этой толчеи служащих, прислуги, шутов, шарлатанов и плутов, которую нам описал Петр Блуаский, изо дня в день все более и более выделяются родственники и личные друзья короля, должностные лица его дома, специалисты канцелярий и суда; это — курия в своем ограниченном виде. Когда же вассалы, светские и духовные, в большем или меньшем количестве, являются для выполнения своих обязанностей — давать сюзерену помощь и совет, собрание, которое они образуют вместе с приближенными короля, является курией в расширенном виде. Все функции, которые выполняет королевская курия, она может выполнять под тем или под другим из этих видов. Общее собрание курии может при случае насчитывать тысячи человек, наподобие больших собраний, которые устраивал Карл Великий перед своими военными походами; таким было собрание «графов, баронов и рыцарей королевства» в Винчестере в 1177 г., когда Генрих II намеревался предпринять экспедицию во Францию. Но чаще всего это бывал «concilium», «colloquium» крупных баронов, прелатов и служащих курии, которых король Англии созывает, когда это ему нужно, как и Капетинги во Франции. Это прежде всего феодальная курия[50]. Но в силу своей королевской прерогативы государь может созвать, кого он хочет. Эти собрания занимаются всякого рода делами, так что нельзя точно различить их компетенцию от компетенции курии ограниченной. Они разбирают крупные процессы об измене, дела, касающиеся общественного порядка; но король сохраняет при этом свою судебную прерогативу. Они дают свое согласие на крупные административные реформы, высказывают свое мнение по вопросам войны и мира, союзов, королевских браков, но может случиться и так, что с ними об этом не совещаются.

В 1191 г. собрание баронов и прелатов сыграло, ввиду некоторых обстоятельств, политическую роль, которую не следует ни преувеличивать, ни недооценивать. Его вмешательство, по внешности своей революционное, так как никакой правильный созыв не предшествовал его сессии, было, без сомнения, вызвано интригами Иоанна Безземельного, а не какой-нибудь инициативой светских и духовных баронов. Ричард находился тогда в Святой земле. Его верный канцлер Вильгельм Лоншан исполнял обязанности своего рода регента: он вызывал неудовольствие одновременно и знати, и королевских служащих, своей спесью и алчностью. Иоанн Безземельный решил его низвергнуть, чтобы ловить рыбу в мутной воде, и подстрекаемые им бароны собрались в Лондоне, где волнующиеся горожане требовали себе права образовать коммуну: Иоанн рассчитывал на лондонцев, чтобы возвыситься. Собрание баронов и прелатов, к которым присоединились горожане столицы, дало Иоанну почетный титул регента, summits rector totius regni. Но в то же время оно признало архиепископа Руанского юстициарием, согласно грамоте о назначении, которую он получил от Ричарда. И именно архиепископ Руанский в действительности и стал управлять, опираясь на авторитет королевы Алиеноры. Вильгельм Лоншан вынужден был покинуть Англию. Таким образом, собрание баронов отняло у него власть и этим предупредило гражданскую войну. Очевидно, баронами руководили какие-нибудь умные советники, которые, взывая к помощи вельмож, сумели тем на менее охранить интересы короля и мир в королевстве. Иоанну Безземельному, одураченному ими, оставалось лишь смолчать.