- Так вот, значит, откуда, - пробормотал Алексей.

- Чего говоришь? – Барышев налил себе в чашку еще чаю.

- Ничего. Продолжай.

- Это мне все в больнице рассказали. Пришлось главврача припугнуть, чтоб надавил на кого следует, заставил признаться. Диагноз-то не подтвердился, значит, человека оболгали. Да так оно все и было! – в сердцах сказал Барышев. – Уж очень наша Марго разошлась. Лихо жила, красиво. Мне, мол, все нипочем. На все и на всех я плюю. И бабы в городе словно сбесились. Особенно жена главы администрации. Не того, который в больнице разгон устроил, а уже другого. Того-то не выбрали на следующий срок. Ну да это неважно. У Марго все шишки в любовниках ходили. То есть, в клиентах. Ну и жены их решили, значит, мужиков своих припугнуть. Чтоб мороз по коже. А как? И придумали. Та самая обиженная, которую уволили, через несколько лет устроилась обратно в больницу. Анализы, значит, брать. Она Марго СПИД и организовала. Теперь не обязательно анализы в Москву посылать, все решается на месте. Ну, денег, конечно, дали, кому следовало. Не одна же она за анализы отвечала. Как не скинуться женщинам на такое дело? Обиженных много было. Тут же звоночек, значит, в кожно-венерический диспансер. Мол, у такой-то положительный анализ на ВИЧ, срочно поставить на учет. И на местном Барановском уровне признали у Маргариты Ивановой СПИД. Лихо, а?

- А почему она не стала еще раз проверяться? Ну, пошла бы в Московскую больницу, когда перебралась в столицу.

- А ты бы на ее месте пошел? Ведь его не лечат. Она, должно быть, сильно испугалась. Этот диагноз, как приговор. Поставили – и точка. Марго, одним словом, после публичного объявления у нее такой болезни, стали из города активно выживать. А шишки все, естественно, напугались, сами от нее шарахнулись. Анализы побежали сдавать. Ну и скандалище был, доложу я тебе! Зато сколько верных мужей после этого в городе появилось!

- Представляю себе!

- Вот-вот. Это тебе не грипп, Леша, это СПИД.

- Короче, все были довольны. Кроме Марго.

- Да. Она просто уехала из города. Даже квартиру не стала продавать. Ну, скажи на милость, кто бы ее купил? Провинция. А чума двадцатого века, это тебе не шуточки. Да… И что мне было со всеми этими бабами делать? Марго в живых больше нет, истории ее конец. Я только не могу себе представить, каким образом она может повлиять на ход этого дела?

- Не знаю. Марго-то была уверена, что у нее СПИД. Перчатки резиновые надевала, когда уколы делала.

- Какие уколы?

- Это я так. Брежу. Интересно, а кто знал правду? Ну, медсестра, которая анализы брала, ну жены всех этих шишек. Ха-ха-ха! – вдруг начал смеяться Алексей.

- Ты чего? – удивился Серега.

- А представляю себе, как они напугались! Ха-ха-ха! Это ж надо такой способ найти! Отучить мужей ходить по шлюхам! Ха-ха-ха! Да, наши женщины – это наши женщины. Песня!

- Да уймись ты!

- Нет, а ты представь себе! Ты представь!

- Я по женщинам не хочу, - нахмурился Барышев. – Это ты бабник.

- На самом деле поучительная история, - перестал смеяться Алексей. – Ты был прав Серега, зря я тогда Анашкина дразнил. Ну что, в автомобильный салон поедем?

- Когда?

- Завтра.

- Слушай, да что ты никак не уймешься? Как ты узнаешь, к кому приходила Марго, даже если она там была? Думаешь, так тебя там все и расскажут?

- Знаю я, к кому она приходила. В том-то и дело, - глубоко вздохнул Алексей.

- Откуда?

- Дедуктивный метод. Слыхал? Фамилия этого человека складывается из первых двух букв фигуры из трех пальцев, в просторечии называемых «шиш», …

- Давай-давай, заливай. Второй раз у тебя этот номер не пройдет.

- Ну, не хочешь, не верь. А правду я тебе все равно не скажу.

- Это потому, Леша, что тебе стыдно. Ты, небось, с Воробьевым поговорил?

- А, знаешь, Серега, сыщик из тебя получится. Мысли у тебя правильные появляются.

- А ты не думаешь о том, что меня подставил?

- Не думаю. Воробьев и его вымогательство – это мелочь. И анашкинские бумаги мелочь. Вся эта чепуха не сравнится с человеческой жизнью. Ничто не сравнится. А я теперь знаю зато, за какую ниточку надо тянуть. Надо узнать, зачем Марго хранила рекламный проспект из автомобильного салона.

- Ты не сможешь завтра встать.

- Смогу. Все равно меня от работы на неделю освободили. Серебрякова раньше понедельника и не ждет. Сегодня что? Среда. Завтра я уже должен быть в норме. Больше трех дней не болею. Ты поедешь за рулем моего «Пассата». Мне надо-то всего доехать до салона, разыграть из себя зажравшегося буржуя, и, вернувшись, домой, снова залечь в теплую постель.

- И кого я должен изображать за рулем твоего «Пассата»?

- Шофера и телохранителя.

- Лихо! Дорого это тебе обойдется.

- А тебе? Хочешь раскрыть громкое дело?

- Ладно, пошутил. Я сейчас спущусь за коляской, ребенком и твоей женой, но уговаривать ее будешь ты…

… На следующий день только уже сидя в машине, Алексей понял, что погорячился. За три дня от такого гриппа вылечиться было невозможно. Тем более что, собравшись в автомобильный салон, для презентабельности пришлось надеть костюм и черное драповое пальто, которое он терпеть не мог. В этом пальто было и неудобно, и холодно, и никакой головной убор из имеющихся в леонидовском гардеробе к нему не подходил. А черной шляпы у Алексея, естественно не было.

- С голой головой никуда не пущу! – категорично заявила жена Александра.

Тогда Барышев стянул с полки огромную собачью ушанку и нахлобучил ее на голову другу:

- Так пойдет?

- Спятил, что ли? Я уже ее давно не ношу! – возмутился Алексей. – Она ж вся слежалась от времени!

- Ничего. Зато теплая.

- Там моль!

- Не ври, - обиделась Александра. – И не съест она тебя.

- Зато пальто мое новое съест, - пожаловался Леонидов, и подошел к зеркалу. Вид у него был нелепейший в модном драповом пальто и в лохматой собачьей ушанке.

- Дойдешь до машины, а там снимешь, – сказал Серега. - А уж к салону я тебя с шиком повезу. К самому порогу.

Когда на пятом этаже в лифт вошли две молодые девицы и стали хихикать, Алексей посмотрел на Барышева волком. Тот невозмутимо уставился в потолок, огромный, в черной кожаной куртке, с непокрытой головой.

«Подбросить бы ему парочку микробов!» – разозлился Алексей. – «Терминатор хренов! А надо мной девки молодые смеются! Позор!»

Выйдя из подъезда, он чуть ли не бегом рванулся к своему «Пассату», который Барышев уже подогнал к дому с платной стоянки. Дернул запертую дверцу, пожав плечами, обернулся, с торжеством посмотрел на хихикающих девиц. Мол, я хоть и в собачьей ушанке, а на автобусах не езжу, да еще и личного шофера имею. Барышев, позвякивая ключами в кармане невозмутимо и никуда не торопясь, подходил к машине.