Глеб по-армейски аккуратно снял куртку, повесив ее на спинке дивана, вынул из бокового кармана джинсовой рубашки пачку сигарет с зажигалкой и, усевшись в кресло, закурил.

– Ну что, – усмехнулся Панкратов, нарушив молчание, – очередная война с конкурентами зашла слишком далеко и пора почистить авгиевы конюшни, смыв говно кровью?

– Похоже на то, – согласился Потапов, прикуривая новую сигарету.

– Насколько я понял, прочитав из газет, речь идет о раздрае среди хозяев местной нефтяной компании. Вы чего-то там не поделили и стали друг друга убивать.

– Газеты врут, – ответил Потапов. – Точнее сказать, говорят не всю правду. Конфликт разгорелся между местными акционерами и московской нефтяной промышленной группой, которая подмяла под себя всю местную компанию.

– Какая, собственно, разница? – усмехнулся Глеб. – Смысл один – бабки не поделили.

– Да, теперь это все имеет мало значения, – задумчиво проговорил Потапов. – Главное заключается в том, что вчера вечером убили Ивана Дегтярева.

Глеб, протянув было руку с зажженной сигаретой к пепельнице, которая стояла на полу между ним и Потаповым, застыл в этой неудобной позе.

Он бросил на Сергея взгляд своих зеленых горящих глаз, полный ненависти и горечи. Пепел с сигареты упал на пол. Глеб откинулся на спинку кресла и спросил каменным голосом:

– Кто это сделал? Назови мне имя этой падлы.

– Кто конкретно, не знаю, – ответил Потапов, – но за организацией всего этого дела стоят спецслужбы. Местное управление ФСБ.

Глеб лихорадочно затянулся, затем, выпустив в сторону от себя струю дыма, обеспокоенно глянул на Потапова:

– И что ты теперь собираешься делать?

– Теперь я собираюсь мстить, – ответил Потапов, усмехнувшись. – Теперь мы будем их мочить.

Глеб неверящим взглядом посмотрел на Сергея, потом уточнил:

– Ты собираешься убивать фээсбэшников? Уверен, что именно это надо сделать сейчас? Думаю, что не мне тебе объяснять, каковы могут быть последствия.

– Я собираюсь наказать тех, кто убил Ивана, – это первое. И второе: если мы откажемся сейчас от борьбы, то они все равно уничтожат меня рано или поздно.

Потапов посмотрел в глаза Глеба и спросил:

– Ты готов помочь мне в этом деле? Если нет, то я ни единым словом не буду осуждать тебя. Игра слишком опасная. И козырей у нас практически нет.

Глеб еще раз затянулся сигаретой, потом, посмотрев прямо в глаза Потапову, ответил:

– Сергей, я сделаю все, что ты скажешь, независимо от того, насколько все это рискованно. Я лишь хочу одного: чтобы мы действовали продуманно и без всяких эмоций. Как это было всегда. За смерть Ивана мы оторвем яйца многим, пусть даже самым сильным врагам. Но это не повод кидаться очертя голову в пекло.

– А что, я когда-нибудь призывал тебя действовать таким образом? У тебя есть основания упрекать меня в этом? – задал встречный вопрос Потапов.

Он смотрел на Панкратова твердым и спокойным взглядом. От этого взгляда у Глеба улетучилась обеспокоенность за психику Сергея.

– Нет, – мотнул головой Панкратов. – Просто поначалу я испугался за тебя, подумал, что ты потерял голову от горя. Но сейчас вижу, что это не так.

– Спасибо, что еще веришь в меня, – ответил Потапов, усмехнувшись.

– Да ладно тебе, не обижайся. Расскажи мне лучше обо всех произошедших событиях, связанных с этой войной.

Потапов, закурив очередную сигарету, принялся рассказывать, посвящая Глеба в детали. Сергей и Глеб проговорили до утра.

– Они подслушивали ваши разговоры, следуя за твоим джипом по городу, – подвел для себя небольшой итог Панкратов. – Больше «жучков» нигде не обнаружили?

– Нет, нигде. Охранники проверили все: офис, квартиру, зачистили также кабинеты в банке и в охранных агентствах. Пока вроде ничего не нашли.

– Однако они быстро сработали, – оценил Глеб. – У них было не так много времени с того момента, когда Дегтярев и Ганошников сообщили тебе в машине об этом самом абонентском ящике.

– Времени было вполне достаточно. Они рисковали только в первом случае. Если бы документы действительно были в абонентском ящике, находящемся на главпочтамте, то они бы проиграли. Хотя я думаю, что они и здесь контролировали ситуацию. Наверняка за Иваном следили, и если бы он что-нибудь вынес с собой, его могли бы застрелить или просто арестовать, отобрав документы. Пока мы проверяли ящик на главпочтамте, они прошарили два других отделения и, не обнаружив там ничего их интересующего, заложили в один из них бомбу и просто ждали, когда Иван достанет кейс и занесет его в машину, где я сидел.

– А зачем им надо было это делать – убивать тебя? – спросил Глеб.

– Как говорят, есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблем, – улыбаясь, разъяснил Потапов. – А я очень проблемный для них человек.

– И все же непонятно, – продолжал сомневаться Глеб, – ты же сам говоришь, что шансов победить мало, козырей у нас практически нет. Можно было не торопиться со вторым громким заказным убийством одного из акционеров «Сатойла».

– Ну, во-первых, эти ребята действительно считают себя крутыми, а значит, должны действовать жестко и решительно, подавляя наш мятеж и доказывая, что они такие и есть, – ответил Потапов. – А во-вторых, видимо, информация Закосова, дошедшая к нам через Ганошникова, действительно представляет какую-то угрозу для них. Возможно, это и есть тот козырь, попадание которого в наши руки было бы очень нежелательно для наших врагов.

– А может, это все обыкновенная туфта: нет никаких материалов и никакого ящика и этот Ганошников просто напутал что-то? – задался вопросом Панкратов. – А фээсбэшники, узнав эту информацию, просто умело использовали ее для своих целей…

– Все может быть, – махнул рукой Потапов. – Чего сейчас гадать. Сейчас надо приложить все усилия и разобраться, является ли это фактом или это просто ложный ход.

– Как ты собираешься это делать? – спросил Панкратов.

Сергей развел руками.

– Пока ничего оригинального я предложить не могу. Пойдем по проторенной дорожке. Завтра попытаемся выйти на родственников убитого майора Закосова.

* * *

Потапов поднялся на третий этаж панельной пятиэтажки и, подойдя к одной из дверей на лестничной клетке, нажал кнопку дверного звонка.

После недолгого ожидания дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая темноволосая женщина лет тридцати пяти – сорока. Из одежды на женщине был неброского синего цвета халат, на ногах – домашние тапочки. Короткие волосы были примяты с одной стороны, как будто бы женщина только что встала с кровати. Под глазами виднелись темные круги. Взгляд больших темных глаз был одновременно настороженным и усталым. Весь облик хозяйки квартиры говорил о потрясшем ее недавно горе.